Аарин Ринг - Вкус сна. Женщина внутри себя

Свобода. Мой летний отпуск пройдет в 35-и квадратных метрах… Мечта сбывается. Я растворилась среди своих вещей, курсируя по маршруту ванная – постель – кухня. Когда снимала эту нору, хотелось глубоко погрузиться в сон. Я больше не видела счастливых моментов из веселых романтических комедий типа «Отпуск по обмену» Нэнси Мейерса или «Реальная любовь» Ричарда Кёртиса (неужели такое вообще бывает?), не видела мужей, детей, котов и подруг. Особенно подруг. Я настояла на выносе всей хозяйской мебели и кинула на пол матрас. Лежа на правом боку, завернувшись в шерстяное клетчатое одеяло, я проводила свободные часы. Это была кома. Времени не существует, пространства не существует, я парю в лиловом тумане. В фильмах так поступают наркоманы, которые хотят избавиться от зависимости. Завязать навсегда. Я наркоман и я знаю, с чем я хочу завязать навсегда. С людьми, с отношениями.

Такое существование можно вести в любой точке планеты, разница будет лишь в толщине твоего одеяла. Закрываю глаза и чувствую на щеке пробивающиеся сквозь щели лачуги тяжелые солнечные струи. Кожа на руках как будто промаслена, облизываю пухлые губы. От едкого сладкого дыма у меня наступает эрекция. Левой ладонью прикрываю глаза – веки не дают даже сумрака. Правой мягко берусь за член, делаю несколько движений и проваливаюсь глубже. Я лежу на печке, укрытая жесткой шкурой. В доме темно, я знаю, в нем всегда темно, потому что окон нет и на улице уже полгода ночь. Сегодня особенная ночь – буран. Рыбаки не возвращаются, они заблудились. Нужно идти в баню, но подняться нет сил, и я закрываю глаза. Я лежу на дне лодки, сил еще много, но я смотрю на звезды в ярко-черном небе и раздумываю. Можно вернуться домой, но надо попробовать спасти остальных. Я поднимаюсь и гребу глубокую, как ночь, жирную ледяную смерть. Она так прекрасна, и я отражаюсь в ней. Надо возвращаться, возвращаться…

Дедушка, папин отец, он бы меня понял. Он жил практически один в вымершей деревне. Несколько лет перед его смертью туда приезжали только дачники. Однажды я отправилась к нему одна, без родителей. Они не любили его навещать, мама особенно. Терпеть не могу мамину критику в адрес дедушки. Ехала четыре часа на междугороднем автобусе, потом пересадка и еще полтора часа на разбитом уазике по проселочной дороге, а потом еще три километра через лес пешком. Я порядочно устала, да и день подходил к концу. В деревне уцелела только одна улица, остальные плотно заросли травой, дома не развалились, но стекол в окнах не было, из них уже торчали тонкие прутья молодой поросли. Дома проросли. Выглядело это жутко. Даже зимой дедушка не брал доски от чужих заборов на растопку печки, у него всегда были свои дрова. Дачники брали. Поэтому заборы были похожи на беззубые старушечьи рты.

Дедушка не встретил меня у калитки. Старый-старый Князь, с которым он охотился, лежал на крыльце. Он завыл, увидев меня. Бросился ко мне и стал подпрыгивать. Но как-то не радостно. Я вошла, дедушка спал на кровати. Но так спал, что я сразу все поняла. Я покопалась в ящике комода, нашла свечу и зажгла ее. Дедушка любил свечи.

Князь скулил у кровати. Прощался.

Нужно было срочно сообщать родственникам. На мобильнике одно деление – нет сети. Я пошла по деревне искать место повыше, чтобы позвонить отцу. Но инквизиторские пытки телефона увенчались только чудом отправленной смской папе. Мне предстояла ночь в мертвой деревне с мертвым человеком в единственном живом доме. Я забралась на топчан на веранде, позвала Князя, обняла его горячую тушу и стала смотреть сквозь квадратики стекла на ночное небо. Такое прекрасное ночное небо, такое ясное, когда оно не заглушается электрическим светом.

Половицы заскрипели, дедушка подошел и сел на стул напротив меня.

– Ты не умер?

– Умер.

– Я сплю?

– Спишь.

– Тебе хорошо?

– Да, рад, что ты приехала. Все ждал-ждал тебя. Дождался.

– Я тебя сама похороню. Прости. Дедушка, почему ты тут жил один?

– Не хотел бросать Марусю, она лежит у правого края кладбища в третьем ряду. Похорони меня рядом с ней.

– Хорошо.

– Не бойся, Сашка, я ушел, другой придет.

– А кто придет? Кто? Ты знаешь?

– Знаю, но тебе пока не положено, нет разрешения тебе знать.

– Дедушка…

– Проследи, чтоб кольцо на мне было обручальное, когда в гроб положат. В подполе посмотри за лестницей что-то есть для тебя. За мной не ходи, живи. Прощай. – Он поцеловал меня в голову, я зажмурилась, хотела обнять его, но вместо него была только дорожка лунного света. Неужели и вправду приснилось?