Валентин Тарабрин - Русский роман. Романтическая и гражданская лирика

На лыжах через лес, поля и косогоры
Шёл путник, устремляя зоркий взгляд
На след в снегу, на заячьи и лисьи норы,
Стараясь предков соблюдать обряд.
Не спал ночами, умывался снегом,
Не разводил костра, чтоб не спугнуть
Таинственного, ласкового зверя
Стремился наш стрелок в кольцо замкнуть.
Почуяв нюхом за версту опасность,
Волчица смело приняла его игру.
И в карих хищницы очах блеснула алчность:
«Я заведу тебя, стрелок, в свою петлю!»

Кружат противники под звёздным небом,
Искусно путая в снегу свои следы,
Жестокой обещает быть победа,
И смерть – такой же в мартовской ночи.
Судьба свела их к Ладоге священной.
Настал их час – не избежать беды.
Стояли молча, будто двое во Вселенной,
Соизмеряя силы: схватка впереди.
Пошла по кругу дерзкая волчица,
Движенья тела грациозно выводя.
То голову пригнет, то ощерится,
Стрелка в гипноз заманчиво вводя.

Стрелок, не торопясь, ружьишко вскинул,
Патрон всадил, защелкнулся затвор.
Тулуп, рубашку расстегнул и… сердце вынул:
Он вынес свой волчице приговор.
Расчетливый прыжок – коварная на взлете!
(Блеснул кинжальный частокол зубов).
И в этом, страшном, жутком переплёте
Охотник выстрелил, но… в стаю облаков.

Победно навалившись мертвой хваткой,
За горло, взяв того, кто спас ей жизнь,
Волчица поняла ответ-разгадку
И не позволила себе стрелка загрызть.
Сознанье хищницы пробило, словно током:
Вернулась в русло теплая слеза,
И в сердце гордое волчицы одинокой,
Как маслом в мёд, вошла Амурова стрела…

Накинув в добровольные арканы,
Лежали долго некогда враги.
Он нежно целовал волчице раны —
Она зализывала на душе стрелка рубцы.
Их взгляды встретились – и помутнел рассудок:
Смешались крик, и вой в единую струю,
Содрал он волчью шкуру и обнял подругу —
Она в последний раз взглянула на луну…

Любовь есть жизнь! Ей не нужны советы.
Она – как Время: ждёт или уже в пути…
В карельском небе отражались силуэты,
Топя с безумной страстью ладожские льды.
К утру любовники все свои песни спели.
Куда ушли, где их искать – не в этом суть!
Быть может, на звезду Полярную взлетели?
А может, вознеслись на Млечный Путь?

* * *
Легенд таких не так уж много,
Но правда жизни в них всегда одна:
В судьбе у каждого есть главная дорога —
Любовью называется она.

Осколком жизни пригвождён поэт к скале.
Глава его на грудь бесчувственно упала,
Но этого Судьбе-злодейке было мало
И снизу тело подгорало на костре.

«Скажи, безумец, что есть твоя страсть?
Зачем ты, раб, проник в покои королевы?
Тебе ль смотреть на прелести великой девы,
В руках которой красота и власть?»

Но, вскинув взгляд своих блестящих глаз
И задыхаясь от душевной боли,
Глотая свежий воздух, призывая силу воли,
Сказал поэт в последний раз:

«Знакомо ли тебе, Судьба, как сердце плачет?
Как оно стонет, замирает, рвется пополам?
Как диким табуном давленье скачет?
Как дождь стучится в окна по ночам?

Ты видела струной натянутые нервы?
Как мозг крошится, что железом по стеклу?
Что днём ты как в тумане, ночью – как бреду,
И даже Богу наплевать на твои жертвы?

Когда бушует бурей лишь адреналин в крови,
Когда безумно ищешь путь, хотя одна дорога.
Когда растерян ты по воле рока
И знаешь: нет лекарства от любви.

Поэтому и не боюсь я своей вещей смерти:
Сжигай меня, секи мечом, коли, распни —
В интриге яростной любовной круговерти
Я в пламени сгорел, гадая на крови».

И призадумалась Судьба в виновности поэта:
Зачем казнить, коли он сам желает умереть?
И королева с приговором просит потерпеть…
Но нет!.. Судьба не нарушает данного обета!

И в гневе яростном Она достала лук.
Уже летит стрела, кинжалы, хлещут плети.
И со скалы срывается поэт в бессмертье,
Любви несчастной замыкая круг…

* * *
Знакомый старец рассказал сию легенду:
Он видел тело бренное у плачущей скалы,
Угрюмо моря Чёрного катилися валы —
Раба любви с поклоном погружали в бездну.

Иду вдоль берега и слушаю прибой,
Волна мне бережно ласкает ноги.
След на песке смывается водой…
Спокойно мне, и нет в душе тревоги.