Монна Лиза - Папины деньги. Маленькие девочки тоже плачут

– Я боюсь. Так нельзя. А вдруг кто-то узнает? – погрустнела Соловьева.

– Не узнает, – настаивала Белова.

– Никто даже не заметит. Там ведь много денег?

Ещё солнце не взошло, как Соловьева автоматом по заведённой привычке быстро включила светильник, мирно спавший на тумбочке у кровати. Тот «возмутился» матовым светом и приступил к своим прямым обязанностям. Потом вздохнула с облегчением, глядя на телефонный аларм выставленный на время вечером и произнесла:

– Ху, не проспала.

Девочка опять воткнулась в подушку, ловя сладкие мгновенья последнего сна, буркнув что-то невразумительное типа:

– Ещё немножечко… капельку, пос…

Рука, словно сама по себе, погасила свет, и глаза без спроса закрылись. Утренний сон никогда не бывает глубоким. Через некоторое время девочка проснулась. За окном солнце сверкало уже вовсю. «Пора вставать» – подумала с сожалением. и тут же зазвенел будильник. Нина широко зевнула, не спеша выключила его, потерла глазки. «Спать охота. Может никуда не идти? – задумалась. – Но придется».

– Сегодня лягу пораньше, – сказала в пространство кончиками губ.

Девочка встала с кровати, подошла к зеркалу, любуясь своей новой синей пижамой, и заулыбалась. Как же Нина любила синий цвет! Стены в её спальне были синими, деревянная мебель – белой с синей окантовкой, ковёр на деревянном полу – синим с белыми ромашками. Диванчик в другом углу спальни – тоже синий. Выйдя из комнаты, девочка направилась в ванную. Мышкой тихо проскользнула по коридору. Открыла дверь и отвернула лицо, сказав:

– Папа, в вашей с мамой спальне есть туалет. Зачем пришел сюда?

– Ниночка, немедленно выхожу, – сказал отец, вытирая руки.

Но дочь уже хлопнула дверью, за которой послышался оправдывающийся голос:

– Там было занято!

До её ума никак не доходило, почему в доме три ванные комнаты, а у неё в спальне строители не додули? Как не справедливо!

Когда папа вышел, Нина спросила:

– Почему в моей комнате нет ванной?

– Сколько раз ты еще будешь спрашивать?

Он обнял дочку. Но та вырвалась из объятий и вошла в ванную, закрыв за собой дверь. Провела утренний туалет и вернулась в свою комнату. Там надела синее платье в белый горошек, которое приготовила ещё вчера. Стала у зеркала и распустила косу, что мама на ночь заплела. Улыбнувшись отражению, девочка побежала вниз в своих любимых белых босоножках.

Спустившись по лестнице, Нина повернула налево и вошла в зал, самую большую комнату в доме, где всю обстановку создавали белые кожаные диваны, журнальный столик и телевизор. Стены отдавали золотым оттенком. Слева в большом горшке в гордом одиночестве жила китайская роза. В зале было две широкие двери. Одна из них вела в коридор, откуда вошла Нина, и периодически закрывалась, если было надо. Другая – соединяла со столовой и никогда не закрывалась. По крайней мере, Нина не помнила, чтоб её кто-то запер. С обеих сторон дверей стояли скульптуры каких-то женщин и мужчин. Нина проскользнула через большую комнату и оказалась в столовой. Там посреди комнаты «царствовал» длинный деревянный стол на восемь персон и деревянные стулья. За ними располагался диван. Столовая комната плавно переходила в кухню, если повернуть направо. Между столовой и кухней вообще не было ни двери, ни стены, только две колоны. Вместе они составляли огромную комнату.

– Миленькая, куда так рано нарядилась? – бросила через плечо мама, стоявшая у плиты.

– Семь двадцать, не так уж и рано, – оправдывалась Нина. – Хочу хлопья с шоколадными шариками и молоком.

– Сейчас я поставлю молоко кипятить, – ответила мама и зачем-то полезла в холодильник.

Нина села на диван и включила телевизор.

– Смотри, чтоб кофе не выбежал, – напомнил папа, уткнувшись в газету. Он сидел за столом и пил чай. Похоже, уже позавтракал. Нина посмотрела на плиту, а там стояла турка.

– Я помню, – мельком взглянула мама на отца и поставила молоко на плиту.

– Не понимаю, зачем варить кофе, если есть кофеварка? – спросил он, так и не оторвавшись от новостей.

– Иногда хочется. Так вкуснее, – ответила мама и добавила:

– Тебе не понять, ты любишь чай.

Молоко закипело, мама залила им хлопья и поставила тарелку на стол.

Нина тут же побежала кушать. А мама закатила глаза от запаха любимого напитка и стала вкушать медленными глотками. На работу она не ходила, но всегда выглядела нарядно. Ее домашняя одежда в основном состояла из коротких платьев. Когда дочка позавтракала, сказала маме: