Татьяна Чебатуркина - Возвращение. Повесть

В больнице было душно, хотя все окна, затянутые марлей, были открыты. Остаток дня и всю ночь она обмахивала Костю каким-то журналом, отгоняла этим же журналом мух, которые назойливо садились на марлевые повязки со следами крови, на запекшиеся губы, на закрытые веки.

А под вечер Костя пришел в себя, открыл глаза, попытался улыбнуться:

– Без меня ремонт не делай, я сам полы покрашу, – и снова ушел в себя.

Он постепенно съезжал с подушек вниз и упирался ногой в спинку кровати.

Под вечер пришли мужчины – учителя, взявшись за углы простыни, подтянули Костю повыше. Но за ночь он снова съехал вниз, и опять его ступни упирались в спинку кровати, словно он инстинктивно хотел найти точку опоры и поднять свое большое тело от жаркого потного матраса, от этих бесконечных уколов, от не проходящей боли.

Сестры меняли системы, кололи обезболивающие, заходили хирурги, терапевт, заплаканная мама, отец, в дверь заглядывали любопытные…

Умер Костя рано утром, не приходя в сознание. Дернулся, будто что-то хотел сказать на прощание, и вдруг вытянулся

Прибежали медсестры, дежурный хирург. Все было кончено. И в ее жизни наступил разлом, – в тридцать лет стала вдовой.

Линия жизни на левой ладони раздвоилась – оборвалась, дальше пошла параллельно.

Женя приехал через неделю, первого сентября, в пятницу на линейку у школы. Все было привычно торжественно: выпускники, первоклассники, букеты, шары. И вдруг сзади:

– С праздником, Сашенька! – и он протянул ей огромный букет белых роз. Ее семиклассники, их мамы мгновенно отреагировали —одновременно повернулись и беззастенчиво уставились на незнакомца.

– Ты завтра, в субботу свободна от уроков? – Женя слегка сжал у локтя ее руку с букетом. Саша кивнула. Было очень шумно от музыки, голосов многолюдной толпы, дважды в год собиравшейся у школы в начале и конце года на торжественные линейки.

Женя наклонился к ее лицу, и Саша испугалась, – вдруг при всех он обнимет ее.

– Когда ты освободишься? – его волосы защекотали лоб, ухо. Сердце, точно его толкнули нечаянно, подпрыгнуло и стало неуправляемо биться болезненно часто.

– Хочешь ко мне на урок мира пойти? – Саша прижала к раскрасневшемуся лицу холодные влажные бутоны.

Женя покачал головой, улыбнулся:

– Я тебя подожду в машине. Там, – он махнул рукой в сторону школьного стадиона.

Саша растерялась, Она с кем-то здоровалась, ее обнимали бывшие выпускники, какие-то комплименты по поводу нового платья говорили коллеги-учителя, а потом вся толпа учеников хлынула по лестнице к широко распахнутой двери, радуясь пустым пока ранцам и одному единственному уроку, без домашних заданий.

И все это время Женя стоял рядом – в светлом дорогом костюме, высокий, симпатичный, но такой незнакомый и чужой.

Она немного пришла в себя только, когда после урока закрылась дверь за последним учеником.

В голове вертелись слова Ваенги: – Давай же на этот раз мы друг друга не потеряем.

Саша подошла к окну: у входа на стадион стояло несколько машин, и среди них – его, Женина.

– Чего ты стоишь? Беги к нему! Ты – молодая еще женщина. У тебя был только один мужчина – твой Костя. Но его нет вот уже пять лет. Пять лет одиночества вдвоем с дочерью, рядом с родителями, которые любят, жалеют, помогают. Но ты живешь как монашка, и гордишься собой, словно дала обет безбрачия, – Саша, вздохнув, посмотрела на шикарные розы в пластиковом ведре рядом со скромными букетами учеников.

– Тебя обожгли при встрече лучи заходящего солнца, необычность ситуации или память о детской любви? А, может быть, неожиданный поцелуй? Ты ведь рада, что он не обиделся на тебя за холод первой встречи, что он пришел сегодня именно к тебе. Ты думаешь, – а вдруг я ему совсем не нужна? Ведь у него семья – жена, дочь, – и, что ты останешься лишь одним из приятных воспоминаний на бывшей Родине, спустя столько лет…