Владимир Апарин - Малахитовая внучка

Двое моих собратьев «по несчастью», с нашего потока, но из других групп были уже полностью «урбанизированными», то есть горожанами не первого поколения и деревенская жизнь их не впечатлила ни своими экзотическими бытовыми прелестями, ни героическими трудовыми буднями и ни эксклюзивным «разнообразием» местных видов досуга. Поэтому пробыв две недели в шоковом состоянии, отчего ни разу не просыхая, они как-то договорились с местным начальством и испарились, да я на них и не обижался, мне наоборот всё нравилось. Нравилось до утра дежурить на току и усталым на заре мыться в остывшей летней бане, неторопливо есть оставленный на столе под чистым полотенцем ужин или поздно обедать, смотря в окно веранды на пустынную улицу. После обеда выезжать на дойку, и готовить в одиночестве систему, прокачивая её воздухом и водой, ждать когда из-за горы вывалится «курганец» с открытыми окнами из которых лилось «вот кто-то с горочки спустился». Представляете в здешних местах даже ещё пели в то время! Поднимался человеческий гвалт и весёлый шум. Первый гурт входил в ограждение дойки и коровы привычно, самостоятельно разбивались на группы. Я нажимал на кнопку пуска, моторы натужно жумкали…. и понеслось! Минут через сорок мне приносили литровую банку парного молока и большой ломоть свежего хлеба. Это было, наверное, счастье, честное, солёное от крепких шуток и веселья совместного труда.

Между прочим легендарных «супердоярок», а-ля «особенности национальной охоты», я не видел ни разу. Обыкновенные девушки, молодые женщины и не очень молодые, но очень симпатичные и даже красивые.

Почему-то уже вечером, в клубе, пробираясь между танцующими и наблюдающими в свою «кинобудку», я их даже не узнавал, это были совершенно другие люди, ничем от городским неотличимые, и даже более того, некоторые женские персонажи могли заткнуть любую городскую модницу по части нарядов по выкройкам «бурды моден» и килограммам макияжа на лице. После киносеанса у меня было два выбора или мехток на дежурство или, если не моя очередь, намахнув стаканчик «плодово-яблочного» в аппаратной с моими обретёнными друзьями и по братски раскурив по сигарете, я, по «английски» подавался домой на квартиру, выспаться перед утренней дойкой. Жил я на квартире у Останиных, когда-то большой и шумной семьи, а теперь разбежавшейся по свету. Старики остались одни в большом доме и мне сдавалась маленькая комната с отдельным входом с веранды. Хозяин Михаил Алексеевич был уже на пенсии, но всё равно продолжал работать трактористом на ферме, а Антонина Александровна домохозяйничала и содержала в образцовом состоянии дом и мужа, и всё подворье, а оно было не слабым, там разнообразно хрюкало и кукарекало, беекало и гоготало и даже мычало на три тембра и подмукивало на шесть! Обычно, я, видел одновременно обоих хозяев только через день на другой и то утром за завтраком, остальное время, они были заняты вне большого дома, как и я. Однажды только, за всё лето, вернувшись из клуба, я обнаружил, что в доме было народу непродохнуть.

Большой стол стоял посреди веранды и ломился от съедобного разнообразия и питьевого разнокрепия. Вокруг сидело непомерное число гостей, оказалось у хозяйки был день рождения и слетелась в одно место вся семья, а детей было семеро, со своими половинами и детьми, и все кумовья и сваты, вообщем пол деревни точно. Тем не менее, за столом нашлось место и мне, а дальше не помню! Очнулся я только вечером следующего дня. Нужно было идти снова в клуб исполнять обязанности киномеханика.

Между прочим, мне даже не зачли это пропуском на мехтоке и дойке, так как по местному обычаю причина была более чем уважительная. Дружественная мужская солидарность опохмелила меня в киноаппаратной под чудовищные огурцы – полусеменники с кожурой в палец толщиной, принесённые заботливыми побратимами. По местному обычаю в Старо-Лежнево употребляли только такие, видимо в целям борьбы с кариесом. После киносеанса я всё таки очухался и остался ночевать в клубе из соображений самосохранения, у Останиных в сегодняшний вечер наступал самый апофеоз гуляний. Голова стала лёгкой, но сон не шёл, поворочавшись с час на твёрдом монтажном столе, на меня напал всем известный дядюшка-жор. Огуречные монстры, посыпанные крупной солью оказались кстати и я в течении сорока минут успешно прошел, все стоматологические испытания. По окончанию трапезы я вздохнул облегчённо, пошёл умылся под краном большого сорокалитрового бачка и уже собрался размещаться на монтажном столе вновь, как увидел, что кто-то стоит в углу и смотрит на меня. Надо сказать, что я не «робкого десятка» и до сих пор все действия проделывал в полуосвещённом помещении клуба. Дело в том, что на улице светил прожектор прямо в окна здания и мне не было необходимости включать свет, но тут я мгновенно стал человеком проходящим сквозь двери, можете представить как меня вынесло в зрительный зал к выключателям. Даже съеденные огурцы запротестовали, я же помню, что пока их ел в комнате никого не было и дверь была закрыта изнутри на щеколду! Волосы на голове зашевелились, когда я увидел, что она родимая валялась на полу в проходе между рядов!