Лариса Яковенко - Внучка бабушки француженки

Николь Бертран возвращалась в Париж со смешанным чувством. Год ее стажировки в одном из научно-исследовательских центров США пролетел как одно мгновение. Она улыбалась, вспоминая, как познакомилась там с Дмитрием. Он шел навстречу по коридору быстрым шагом и случайно задел ее рукой. – Простите, – сказал по-русски и покраснел. Николь машинально ответила на его родном языке, – ничего, и оба рассмеялись. Вначале они виделись случайно и редко. А однажды Дима предложил ей в уикенд совершить загородную прогулку. Они долго ехали на машине пока не остановились у небольшой березовой рощи.

– Это мое любимое место, – сказал он. Когда наваливается тоска по России, по дому, по маме приезжаю сюда. А ты скучаешь по Парижу? Неожиданно для себя Николь начала рассказывать, по сути, малознакомому человеку о родном городе, где родилась и выросла, об учебе в университете, о любимой бабушке Полин, которая ее воспитывала с пяти лет.

– Представляешь, она однажды к нам пришла и сказала маме: я забираю малышку, у ребенка должен быть нормальный дом, а не салон, где твои многочисленные подружки листают журналы мод, делятся светскими сплетнями и мелят всякую чепуху. Полин мне стала мамой, папой и подружкой. Так что я не страдала от одиночества, – засмеялась Николь.

С того дня они начали часто встречаться. Дима за ней ухаживал трогательно и красиво. Дарил цветы, недорогие подарки со смыслом, приглашал в театр. Каждое утро она просыпалась с одной счастливой мыслью, – сегодня я его увижу. Однажды, когда он не вышел на работу, чуть с ума не сошла. А узнав, что все дело в ангине, с трудом дождалась окончания рабочего дня и, накупив кучу лекарств, помчалась его лечить. Больше они уже не расставались.

И вот теперь Николь радовалась своему возвращению домой, встрече с Полин, но уже тосковала по Диме, который обещал через месяц приехать в Париж, и это ожидание было для нее невыносимым.

Выскочив из такси, девушка вбежала в лифт, и перед входной дверью квартиры принялась торопливо искать в сумочке ключ. Неожиданно та отворилась. На пороге стояла Полин с неизменной сигаретой в зубах. – Наконец-то, дай-ка я тебя обниму. Тебе ванну приготовить?

– Нет, я в душ.

– Вот, и хорошо. Значит, не терпится все рассказать, – хмыкнула про себя Полин.

Когда посвежевшая Николь уселась за стол, она внимательно на нее посмотрела, – ты изменилась, девочка, похорошела, признавайся, что там с тобой произошло?

– Я влюбилась, – выпалила девушка.

– В американца? Но они какие-то деревянно-оловянные.

– Нет, в русского. Его зовут Дима, я тебе сейчас фотографии покажу, они у меня в ноутбуке. Смотри, это мы с ним на улице, а это он в березовой роще, это за рабочим столом.

– Ничего, симпатичный, высокий, темноглазый, волосы густые, и нос прямой.

– Бабичка, так Николь называла Полин с детства, ты ничего не понимаешь, он очень красивый. Знаешь, какие девицы ему глазки строят.

– А кто его родители?

– Они расстались, когда он был еще маленьким. Отец работает в московской газете, мама недавно вышла замуж, она тоже журналист, сейчас на пенсии, живет в Тригорске. Где-то здесь была ее фотография. Вот, смотри.

Полин взглянула на снимок и побледнела. – А это кто? – ткнула она наманикюренным ногтем в собачку, которая сидела на руках у моложавой дамы.

– Это Крыська, она такая умненькая и смешная, Дима про нее много рассказывал. А это его мама Анна Сергеевна Истомина, она прислала целую серию, видишь, барышня в разных позах.

– Николь, – внезапно охрипшим голосом сказала Полин. Подай скорее альбом с фотографиями, тот, который в кожаном переплете. Она быстро его пролистала, потом сказал, – смотри. На старом снимке возле дома с колоннами стояла девочка-подросток в шляпке и держала на руках маленькую уродливую собачку с крысиным хвостиком, кривыми ножками, вытянутым носиком и челочкой на лбу.

– Бабичка, это же Крыся и моя прабабушка. Как это может быть?

– Если бы я знала, – вздохнула Полин. О появлении этой уродинки в доме мне как-то рассказывала мама. Она играла в саду, как вдруг ее позвал старик, который стоял за решетчатой оградой. Он протянул собачку и сказал, – это Крыся, возьми ее, девочка. Мне умирать скоро, жалко малышку оставлять одну. Береги ее, она необыкновенная. В собачку все сразу влюбились, она была веселой, очень ласковой и сообразительной. А когда разоблачила вороватого повара, то еще и зауважали.