Клари Ботонд: В садах чудес

Он спросил мать. Но мать, взбалмошная, истеричная, принялась за что-то бранить сына. Поль поспешил уйти. После он никак не мог снова отыскать даггеротип и подумал, что мать уничтожила портрет. Возможно, так оно и было, скорее всего! Однажды за завтраком мать была в хорошем настроении. Вдруг Поль вспомнил портрет.

— Мама, ты помнишь тот странный даггеротип, который я нашел в бумагах отца? — осторожно спросил он.

— Да, да, фотография твоей бабушки!

— Такое греческое лицо! Не была ли она гречанкой?

— Не знаю!

— Я потом не мог найти эту фотографию.

— Я сожгла ее, — спокойно ответила мать и отпила кофе.

— Но почему?

Она в обычной манере бессвязно заговорила, упрекая его в том, что он поздно возвращается, оставляет ее в одиночестве…

Позднее тайну даггеротипа удалось узнать его первой жене, Катрин. У Катрин установились с его матерью довольно странные отношения дружбы-вражды. Каким-то образом Катрин узнала от свекрови, что бабушка Поля покончила с собой. Но что ее побудило к такому поступку? Этого Катрин не знала. Впрочем, и его мать могла не знать этого!

Поль подошел к скамейке у входа и присел. Отец Анны предупредил его, что она выйдет из дома где-то около полудня. Вот она спустится вниз по мостовой и увидит ждущего Поля. Он смотрел на играющих малышей. Дети ударяли о стенку тряпичный мячик, подбрасывали, ловили, что-то ритмически приговаривали. Молодой человек подумал о маленьком сыне. Он давно не навещал Мишеля. А что если Анна права? Пусть мальчик живет в семье! Тут мысли Поля смешались. Он увидел Анну.

В знакомом темном жакетике она шла быстро, светлые волосы подрагивали в такт шагам.

— Анна!

Он увидел, как она сильно вздрогнула и ускорила шаг. Он нагнал ее, пошел рядом.

— Анна! Я должен все тебе объяснить. Это недоразумение!

— Оставь!

— Анна, это… Я сам не знаю, что произошло со мной… Когда я вошел в спальню…

— Прошу тебя, не надо подробностей!

— Но я…

Она побежала, вскочила в дверцу автобуса…

Нагая девушка отошла уже довольно далеко от моря. Босые ноги шагали легко. Пахнуло теплой зеленью. Она вступила в рощу высоких деревьев с широкими листьями. Гроздьями свисали темные плоды. Они казались такими сочными. Она почувствовала, что кто-то следит за ней. Но это был не тот, всевластный и недовольный ею. Это был другой, такой же, как она сама, человек!

Впервые она испытала совсем новое чувство. Ей хотелось говорить с ним, смотреть на него. Он казался ей и сильным и слабым… Она поняла, что полюбила его.

На репетиции Поль молча стерпел несколько грубых замечаний дирижера. Он думал об Анне, о себе. Что-то странное, тягостное существует в его семье. Этот портрет мальчика, так похожего на Мишеля, эти платья и плащ — скудные семейные реликвии. Эти недомолвки. Самоубийство бабушки, она была еще молода. Отголоски каких-то семейных преданий о пожарах, предательствах, таинственных убийствах. Странная жизнь, которую ведет Катрин. Но можно ли считать, что он сломал судьбу Катрин? Нет, ему не в чем обвинить себя!

И все же! Все же!..

— Я не хочу думать о нем! Не хочу! Я не вернусь! — Анна ударила тонкой ладошкой по столу.

— Подожди, подожди! — Отец вскинул руки, согнутые в локтях. — Во всем этом есть что-то нелогичное, нелепое. Допустим, тебе не привиделось. Ты действительно видела ту женщину…

Лицо Анны исказила болезненная гримаса.

— Допустим! — повторил отец. — Но кто она? Как вошла в дом?

— Я прекрасно помню, что не заперла калитку.

— Ты пошла провожать меня. Вернулась примерно через двадцать минут. За это время…

— О боже! Я не знаю! У него мог быть уговор с ней!

— Но Поль знал, что ты скоро вернешься!

— Когда речь идет о Поле, нормальная логика теряет свой смысл! — резко воскликнула Анна. — Я все больше чувствую, что вся история семьи этого человека — что-то иррациональное!

— Тогда ты тем более должна простить его! — заметил отец мягко.

— Ах, ты ничего не понимаешь! Простить! — В голосе молодой женщины отчетливо зазвучала горечь. — Иногда мне кажется, что я просто должна бежать от него! Ведь Катрин сделала это! Возможно, это с моей стороны малодушие! Но порою меня охватывает такой панический животный страх! Это как у животного, которое бежит, спасаясь от пожара, бросив детенышей! Это звериный инстинкт, инстинкт самосохранения!

— Хорошо! Поступай, как найдешь нужным!

Анна поняла, что отец прочувствовал ее страхи, всерьез отнесся к ним. И, поняв это, она почему-то ощутила себя совсем беззащитной, почти обреченной…