Кэтрин Беллами: Смешанная пара

– Как ты посмел так вмешаться в мою личную жизнь? Ты снова разрушил все мои планы! – гневно воскликнула Алекс, пытаясь вонзить ноготки в полированную поверхность письменного стола из красного дерева.

– Не мели вздор, глупая девчонка! – рявкнул на дочь Филип Кейн. – Я уберег тебя от очередной глупости. – Он брезгливо швырнул ей пачку фотографий. – Полюбуйся! Твой драгоценный Димитрий женат, у него на Кипре трое детей. А в море он выходит разве что на ялике своего тестя. Взгляни правде в глаза! Ты снова едва не угодила в сети охотника за богатой невестой.

– Неправда! Димитрий любит меня! А я люблю его. Ты наломал дров, отец! Но я все равно с ним увижусь, и немедленно!

Губки Алекс дрожали, на зеленые глаза-блюдца навернулись слезы. Встряхнув каштановыми волосами, она исподлобья уставилась на папашу.

– Ищи-свищи! – ухмыльнулся Филип. – Он улетел из Англии, мой служащий сопроводил его в Хитроу.

– Ложь! Он не мог улететь из Лондона, не поговорив со мной.

– Его и след простыл! Он сбежал, отхватив изрядный кусок моего состояния. Ты ведь оплачивала его проживание в отеле, не так ли? И давала ему деньги.

– Только на карманные расходы, – потупилась Алекс. – Он сказал, что по дороге потерял кредитные карточки…

Вид у дочери был растерянный.

– Ох, Алекс, Алекс! – укоризненно вздохнул Филип. Он очень переживал за дочь и был страшно расстроен тем, что ему пришлось разрушить ее иллюзии.

Встав из-за стола, Филип шагнул было к ней, чтобы попытаться ее успокоить и утешить, но замер на месте, заслышав чьи-то шаги. Ни он сам, ни Алекс не ожидали вторжения постороннего: они не слышали, чтобы звенел дверной звонок, да и горничная Мэри не докладывала о чьем-либо визите.

Но едва Филип посмотрел на дверь, как лицо его просветлело, и, широко улыбаясь, он воскликнул:

– Роза! Как я рад тебя видеть!

Он поцеловал в щеку женщину, вот уже сутки как ставшую его невестой. Она выглядела очаровательно: щеки разрумянились на свежем вечернем воздухе, темные глаза и смоляные волосы прекрасно гармонировали с бежевым кашемировым пальто и шляпкой того цвета.

– Я вам не помешала? – спросила Роза Фаррелл, заметив слезы и сжатые кулачки Алекс. – Ты уже сообщил ей? – с упавшим сердцем обернулась она к Филипу.

– Как, она тоже в курсе моих дел? – гневно воскликнула Алекс.

– Нет, успокойся! – поспешно сказал отец. – Роза имела в виду совсем другое.

– Что же?

Филип медлил с ответом: момент явно не подходил для того, чтобы сообщить дочери о своей помолвке: ведь он только что развеял ее надежды выйти наконец замуж. И, как назло, Роза стянула с рук перчатки – на ее левой руке сверкнуло брильянтами изящное кольцо.

– Цирконы смотрятся не хуже бриллиантов, не правда ли? – язвительно заметила Алекс, покосившись на него. – Значит, ты можешь жениться на охотнице за богатством, а я – нет?

– Алекс! – возмутился отец. – Немедленно извинись перед Розой!

– Черта с два! – отрезала она и, стремглав выбежав из кабинета, захлопнула за собой дверь.

– Бедняжка, – вздохнула Роза. – Но какая муха ее укусила? Мне казалось, что я ей симпатична.

– Это так, дорогая, – поспешно заверил ее Филип. – Она слегка расстроена сегодня из-за очередного неудачного романа: мне пришлось прервать его, вот и все, но это не страшно. Перебесится и успокоится, как всегда. Позволь мне приготовить для тебя джин с тоником!

– Спасибо, милый! – Роза сняла пальто и шляпу и непринужденно уселась на большом кожаном диване.

Разлив по бокалам напиток, Филип присел с ней рядом, с умилением любуясь ее стройной фигурой, обтянутой вишневым платьем, и длинными ногами, сохранившими прекрасную форму, которую удачно подчеркивали темные прозрачные колготки. В свои сорок восемь лет Роза Фаррелл выглядела очень эффектно. Филип не без гордости мысленно похвалил себя за то, что на исходе пятого десятка, благодаря регулярным занятиям в спортзале, тоже сумел сохранить бодрость и спортивную осанку.

Седина тронула только его виски, красиво оттеняя темную шевелюру. Филип улыбался с юношеским задором и выглядел молодцом. Но двадцатилетние блондинки уже давно не прельщали его: он понял, что ни одна из этих красоток не стала бы тратить на него свои лучшие годы и делить с ним постель, если бы он не был богат и не занимал исключительное положение в обществе. Более того, ему нечего было им сказать, выйдя утром из спальни: не разделяя вкусов и увлечений своих временных подружек, он чурался их друзей. К тому же Филип не горел желанием стать супругом и отцом ребенка, отдавая себе отчет, что на это у него уже не остается ни сил, ни времени. Ему с огромным трудом удавалось держать в узде одну взрослую дочь!