Люси Гордон - Мой пылкий граф

После последнего поворота она направила Джиперса к центру треугольника, а потом за пределы арены. Семья Бартона и их работники приветствовали ее рукоплесканиями.

— Восемнадцать секунд! — выкрикнул Бартон.

Глаза у Селины сияли.

— На первый раз мы не спешили. Подождите, пока мы возьмемся за дело по-настоящему! Мы сделаем это за четырнадцать.

Радостный крик «Йе-ху-у-у-у!», который испустила Селина, вознесся высоко в небо, и все присутствующие присоединились к нему.

Лео смотрел ей в лицо и думал, что никогда в жизни не видел человека, который был бы так безмерно счастлив.

Отмахнувшись от своей травмы с легкомыслием человека, которому приходилось выносить кое-что похуже, следующие несколько дней Селина носилась на Джиперсе сломя голову до тех пор, пока, как и обещала, не сократила время до четырнадцати секунд.

Бартон настоял, чтобы Селина осталась на ранчо до окончания родео, и тайком подмигнул Лео, давая понять, что его предложение продиктовано не только добротой.

— Это все твои выдумки, — проворчал Лео, когда они остались одни. — Да, мне нравится эта девушка, я не отрицаю, что хочу ей помочь. Черт, ей никто никогда не помогал, пока она не встретила нас! Но это вовсе не означает…

— Конечно, не означает, — согласился Бартон и ушел, насвистывая.

У Лео возникло ужасное подозрение, что события первой ночи стали известны всему дому; вероятно, Кэрри и Билли хихикали неспроста.

Лео заглядывал в конюшню каждый вечер и видел там Селину, которая желала Эллиоту спокойной ночи. Это всегда занимало у нее много времени, и в глубине души Лео был уверен, что она старается убедить своего коня в том, что, несмотря на Джиперса, он по-прежнему занимает в ее сердце первое место. Иногда она проводила в конюшне всю ночь.

Но сегодня что-то было не так. Распахнув дверь, вместо нежного воркования Селины он услышал шум потасовки. Где-то в глубине конюшни происходило что-то нехорошее.

Когда глаза Лео привыкли к темноте, он увидел, что Селина отбивается от ухаживаний Поли, который явно не хочет смириться с отказом.

— Ну же, хватит дурачиться! Я видел, как ты посматривала на меня. Я знаю, когда женщина хочет этого.

Он бросился на Селину. Лео тихо выругался и собрался прыгнуть на Поли, как рыцарь, спасающий даму, попавшую в беду, но эта дама не нуждалась в помощи. Раздался вопль, и толстяк, схватившись за нос, качнулся назад. Селина подула на костяшки пальцев.

— Замечательно! — сказал Лео. — Я буду знать, что вас нельзя раздражать. Не то чтобы у меня было такое намерение, но зато теперь я предупрежден.

— Он сам напросился, — возразила Селина.

— Без сомнения!

Внезапно в ней произошла перемена:

— Нельзя было бить его! Господи, зачем я это сделала!

— Зачем? — переспросил Лео. — Надеюсь, вам было приятно врезать ему. Я позеленел от зависти.

— Но они выгонят меня! — Селина была в отчаянии. — А Эллиот еще не выздоровел. Как вы думаете, если я попрошу прощения…

Лео изумленно смотрел на нее. Меньше всего можно было ожидать от нее этих слов.

— Просить прощения? Вам?

— Эллиот еще не может идти. Позвольте мне поговорить с этой тварью.

— Я сам с ним поговорю, — возразил Лео.

Он решительно подошел к Поли, который, пошатываясь, прижимал руку к носу и злобно смотрел на них.

— Ну как ты, Поли? — добродушно осведомился Лео.

Тот осторожно опустил руку, и взору Лео предстал красный распухший нос и слезящиеся глаза.

— Ты видел, что она сделала? — простонал он.

— Да. И я видел, что сделал ты. Я бы сказал, ты легко отделался.

— Эта гадина…

— Ну, ты в любой момент можешь отомстить ей, — утешил толстяка Лео. — Беги и пожалуйся мамочке, что женщина расквасила тебе нос. Я буду твоим свидетелем и постараюсь, чтобы об этом узнал весь Техас. Возможно, твоя история попадет в газеты вместе с фотографией, на которой ты будешь запечатлен во всей красе.

Воцарилось гробовое молчание. Поли переваривал информацию.

— За кого вы меня принимаете? — наконец, огрызнулся он.

— Если я скажу это, тебе придется остаться здесь на всю ночь, — проговорил Лео.

Поли благоразумно пропустил эти слова мимо ушей.

— Она гостит здесь. Естественно, я… — сдавленным голосом произнес он, — ничего не скажу.

Я был уверен, что ты поймешь. Джентльмен до мозга костей! Если кто-нибудь спросит, откуда у тебя такой синяк, скажешь, что наступил на грабли. Или что я тебе его поставил. Я не возражаю.