Ирина Надеждина - Поверь в любовь

– А Оксану действительно убили?

– Да. Валик очень тяжело переживал её смерть. Да и у меня дрянной осадок на душе остался. И после всего этого, и после самой войны…

– Влад, а ты смог бы убить человека? – Ника пристально посмотрела ему в глаза.

– Смотря, при каких обстоятельствах. Тогда смог.

– Тогда… А, может, ты не убил его?

– Убил. Знаю, что убил. И не только его. Мы не один раз так раненых возили.

– Тебе было страшно, когда ты в них стрелял?

– Нет. Мне было гораздо страшнее, когда стреляли в нас. И совсем страшно, когда стреляли в Валика, – жестко ответил он.

– А потом? Когда стреляли в тебя дома?

– Не знаю. Никогда не думал. Я просто всё слишком хорошо помню. Когда хотят убить тебя самого, то совсем не страшно… Тогда страшно не было…

– Того, кто стрелял в тебя дома, ты смог бы убить?

– Да. Но на тот момент у меня с собой не было оружия.

– И тебе бы не было страшно?

– Нет. Кстати, я неплохо владею оружием.

– Каким? – Ника снова удивленно смотрела на него.

– Пистолетом, ножом. У меня есть пистолет.

– Зачем? – она смотрела почти испуганно.

– Не помешает.

– А охрана у тебя тоже вооруженная?

– Да. Но я же тебе говорил, что это дядина прихоть.

– Скажи, и у сына твоего есть охрана?

– Есть.

– Зачем?

– Однажды со мной решил посчитаться один не слишком умный парень. Он нанял ребят, Алика подловили, когда он шел с дискотеки, и избили. Он пролежал две недели в больнице. С тех пор у него есть охрана. Тебя это шокирует?

– За что с тобой хотели посчитаться?

– Там, где большие деньги, всегда есть разборки. Не я их начинал. Человечек просто хотел стаскать с меня денежки и не ожидал, что я обращусь в органы. Но до этого успели попробовать меня достать через Алика.

– Влад, а если я выйду за тебя замуж, то и у меня будет охрана? – она смотрела на Владислава почти со страхом.

– Вообще-то, возможно и будет. А почему это тебя так напугало?

– Ты же сам говорил своему дяде, что ты не малое дитя и не на зоне. Это что ходить как под конвоем? Постоянно за спиной будет гориллоподобный малый.

– Почему как под конвоем? Моих телохранителей ты видела. В общем, нормальные ребята, кстати, с высшим гуманитарным образованием. У Алика тоже. Его просто привозят в школу и увозят оттуда. Если идет с девочкой на дискотеку, охранник идет с ними, вроде бы как компанию составляет. Он нормально воспринимает своего телохранителя, можно сказать, что они дружат. Я своих хлопцев иногда гоняю, потому что они больно уж добросовестно исполняют свои обязанности и пытаются вести себя как няньки.

– Им хорошо платят?

– Конечно. У меня в фирме народ на зарплату тоже не жалуется.

– И охрана у тебя всё время вооруженная?

– Да. И у Алика тоже. Что тебя так шокирует? – он удивленно смотрел на Нику.

– Я просто представила себя в сопровождении телохранителя, и мне стало дурно. Я не хочу всего этого. Понимаешь? Я не хочу лезть в эту грязь.

– Почему грязь?

– А как это все назвать? Ты так легко говоришь о том, что можешь убить человека, что у тебя и у твоей охраны есть оружие. А завтра что, вы спокойно начнете все постреливать?

– Ника, успокойся, – он хотел обнять её, но она вывернулась из-под его руки. – Ты просто не совсем правильно меня поняла. Я не имел в виду, что легко могу убить человека. Я убивал душманов только тогда, когда стреляли в меня и моего брата. По-твоему, было бы лучше, чтоб меня убили? – Владислав закурил. Ника не ответила, и он продолжил. – Я терпеть не могу смерть. Своей я не боюсь, у меня была клиническая смерть и я знаю, что там и что умирать не страшно. Все-таки я врач–реаниматор и я делал всё, чтобы не дать человеку умереть. В основном мне это удавалось. Но сейчас не об этом разговор. Если есть оружие и кто-то ним умеет пользоваться, в данном случае мои ребята и я, это далеко не гарантия того, что мы начнем, как ты сказала «спокойно постреливать».

– Все равно, я так не могу и не хочу! – у Ники задрожали губы. – Это все просто ужасно!

– Чего ты не можешь и не хочешь?

– Ничего этого! Я не могу быть с тобой, зная все это!

– Ника, перестань, успокойся, – он обнял её и прижал к себе. – Все будет, как ты захочешь. Я распущу охрану и продам пистолет.

– Нет… Отпусти меня… Вообще, я хочу домой, – она оттолкнула Владислава. По её щекам текли крупные слезы. – И вообще, больше не приходи…

– Почему? – Владислав помрачнел.

– Я не смогу жить со всем тем, что было, что я узнала.

– Хорошо. Успокойся, и пойдем домой, – его голубые глаза приобрели стальной оттенок.