Пат Бут: Будь моим мужем

– А как ты думаешь, папочке не хватает сейчас Рождества?

Тэсса почувствовала, как на глаза набегают слезы, но попыталась сохранить спокойствие. Нужно быть сильной – ради дочери, да и ради себя самой. Вчерашнее Рождество в «Гасиенде-Инн» было сплошным кошмаром: призрак Пита преследовал ее в течение всего этого вымученного праздника. В той чудесной стране, каковой был их брачный союз, Рождество всегда превращалось в волшебную феерию. Горы подарков громоздились под огромной елкой, которую Пит всегда наряжал сам, проклиная вечно не зажигающиеся гирлянды, усыпая елку грудами блесток, украшений и искусственных снежинок до тех пор, пока это сказочное дерево не скрывалось совсем под слоем мишуры. Но главное, что в доме раздавался веселый смех, царили радость и счастье.

Вчера же дочка получила всего-навсего один подарок – домик для своей говорящей куклы, а рождественский обед хоть и был изысканным, но подавался им сюда, в номер, ибо Тэсса была не в силах видеть лица людей в общем зале. По ее щеке покатилась слеза. Непонятно, кого ей жалко больше – саму себя или Камиллу с предстоящим ей будущим, в котором девочке суждено жить без отца. Трудно было до конца понять весь ужас того, что произошло с ними.

– Не плачь, мамочка, а то потечет тушь. Да и дедушка говорил, что в семье Питт-Ривер никогда не плачут.

– Да, ты права. Когда я была маленькой, плакать не разрешалось. Правда, и смеялись мы мало. Но ведь теперь наша фамилия Андерсен, значит, надо жить по правилам, установленным папой, а не дедушкой.

– А папочка разрешал нам плакать?

– Разрешал, родная, только плакать нам тогда не хотелось. Получается так странно в жизни. Правило «Не плакать!» нужно человеку только тогда, когда ему есть из-за чего плакать.

– Кажется, я поняла.

Тэсса улыбнулась дочери и позволила себе предаться воспоминаниям. Пит Андерсен ворвался в ее жизнь как ураган, и она влюбилась, даже не узнав еще его имени. Причиной явилась его манера смеяться. Юмор вообще был самой его характерной чертой, и искренний смех Пита, заразительный и счастливый, привлекал к нему внимание.

Она стояла тогда у стойки бара в Скайе и поначалу не увидела, а услышала его. Тэсса обернулась, и одновременно повернулся он. Глаза его еще продолжали щуриться от смеха, когда он встретился с нею взглядом. Ощущение чуда мгновенно охватило и заворожило ее, и от внезапного неведомого раньше волнения она вся затрепетала. Стоило ему увидеть ее, как улыбку с его лица словно рукой сняло. Он не мог отвести от нее взгляда.

Никто не представлял их друг другу. Он просто подошел к ней и пригласил на танец. Она сверилась с книжечкой, куда вписывала имена очередных кавалеров, и та, разумеется, была сплошь заполнена шотландцами – друзьями ее брата, многочисленными кузенами и каким-то чудаковатым старым выпускником то ли Итона, то ли Хэрроу [4]из Лондона. Она достала карандашик и, ни секунды не колеблясь, вычеркнула всех. А после они с Питом целый вечер танцевали только вдвоем.

Все то, о чем Пит говорил, думал и во что верил, Тэсса воспринимала как откровение. Он не верил, что жизнь человека предопределена свыше, не верил и в нерушимость раз и навсегда заведенного порядка вещей, постоянно говорил о будущем. Пит заражал своим оптимизмом окружающих, и, как ни странно, Тэссу вовсе не тянуло посмеиваться над ним, напротив, ей хотелось смеяться вместе с ним. Что она и делала все эти десять замечательных лет, пока смех не превратился в рыдания.

Тэсса встала и взяла дочку за руку.

– Пойдем, родная. Пора ужинать.

Метрдотель был французом и моментально оценил аристократическую манеру Тэссы держать себя. Простое черное платье было «от кутюр», вероятно, от Сен-Лорана или Живанши, а отсутствие драгоценностей давало понять, что она богата и не стремится производить впечатление на окружающих. Она не торопилась. Уверенность в себе явно была ее отличительной чертой. Это само собой подразумевало столик в хорошем месте, а не около двери на кухню, куда обычно спроваживают одиноких женщин. А она еще к тому же пришла с ребенком. Девочка выглядит так же представительно, как и мать, но дети – клиентура беспокойная. Носятся туда-сюда, хнычут, нарушают респектабельную обстановку первоклассного ресторана, каким является этот, при «Гасиенде-Инн».

Когда эта пара приблизилась, метрдотель вышел из-за своей конторки.

– Добрый вечер, мадам, – поздоровался он, отвесив легкий поклон.

– Добрый вечер, – ответила Тэсса.