Елена Усачева - Три желания для золотой рыбки

На настойчивый звонок долго никто не открывал. За дверью слышались шаги и разговоры, видимо, в квартире решали, кто это в такую рань может к ним завалиться и чья очередь открывать дверь.

Очередь была Аськина. Как только она поняла, кто перед ней стоит, ее лицо из сонного тут же стало восторженно-ликующим.

– Лерка!!! – вопила она. – А что, уже пора?

– Пора, – буркнула Гараева, переступая через порог квартиры. Она только-только начала отходить после пережитого скандала, и теперь ее сотрясал легкий озноб. – У тебя какой размер обуви?

Дальше последовали долгие аханья и причитания. Заботливая репинская мамаша запихнула Леру в ванну. Потом вместе со всеми она пила обжигающе горячий и невероятно сладкий чай, заедая все это бутербродами с вареной колбасой, в которой топорщились аппетитные кусочки жира, а вокруг скакали Аськины братья, такие же маленькие и забавные, как и сама Ася. Несмотря на ранний час, в квартире было невероятно шумно и солнечно, хотя никакого солнца на улице не было. Для Леры тут же нашли ботинки, собрали пакет с тетрадками и ручками, с собой навертели бутербродов – и не задали ей ни одного вопроса. Наверное, и так все было ясно.

К школе они подошли как раз вовремя – милиционер в очередной раз привел Сидорова. На крылечке их уже ждала Алевтина. Произошла торжественная передача Генки с рук на руки, и народ стал расходиться. Вечно замерзающая Аська побежала вперед. Лера побрела следом, и вдруг ее словно кто-то под локоть толкнул. Она остановилась на верхней ступеньке и повернула голову.

От ворот шел Павел.

Под руку его держала Курбаленко.

Мир вокруг Леры дрогнул, она покачнулась, но на ногах устояла.

Быковский улыбался своей неизменной спокойной улыбкой и что-то увлеченно рассказывал Лизе. Та победно несла себя и своего спутника к крыльцу, одаривая окружающих благосклонными королевскими взглядами.

Какое-то мгновение Лере понадобилось, чтобы прийти в себя и сделать шаг вперед.

Нет, конечно, Павел может вести себя как хочет, Лера никогда не заявляла на него никаких прав и не привязывала его к себе. Но что же все-таки это значило?

На улице началась настоящая декабрьская метель. За окном ничего не было видно. Белые взъерошенные мухи носились в воздухе, заслоняя собой весь свет.

– Ну вот, теперь Один-Ноль опять нас на улицу погонит. – Наумова через голову Жеребцовой тоже смотрела в окно. – Будут у нас водные лыжи на коньках.

– Да ладно! Когда это у нас лыжи раньше января начинались? – неожиданно заступилась за физрука Наташка.

– А у него все не как у людей, – недовольно протянул Константинов.

– Нормально! – Несмотря на свое плотное телосложение, Махота с уважением относился ко всем видам спорта.

Лере захотелось плакать. Ее мир, хрупкое, призрачное царство, рушился, а вокруг все было по-старому. Ворчала Наумова, поддакивал ей Костик, надувала щеки Жеребцова, изрекал глубокомысленную глупость Майкл, хихикала Аська, вдруг о чем-то вспоминала Царькова. Все было как всегда, и только у нее…

Слезы мгновенно высохли.

А почему это она сразу в истерику бросилась? Это, наверное, разговор с матерью на нее так подействовал. Не он ведь вел Курбаленко, а она его вела. Значит…

Все можно будет выяснить на перемене!

Звонок еще тревожил своим гулом школьные лестничные пролеты, а Гараева уже выскочила в коридор.

Где же сейчас могут быть бэшки?

Она пробежала пару этажей и чуть не упала. По лестнице поднимались сначала Васильев с Рязанкиной, потом еще кто-то. Следом Быковский. Под локоть он вел Курбаленко.

Проходя мимо Леры, Васильев фыркнул, Рязанкина туже запахнула на своей груди мохеровую кофточку.

Павел повернулся и встретился взглядом с Гараевой. В его глазах не было ничего. Ни удивления, ни радости. Его словно подменили. Сейчас перед Лерой стоял совсем другой человек.

– Привет, – выдавила Гараева. Сейчас для нее вокруг ничего не существовало, только эти холодные равнодушные глаза.

– Привет! – кивнул Быковский и пошел дальше.

На негнущихся ногах Лера двинулась наверх. Неожиданно закружилась голова, и она вцепилась в перила, чтобы не упасть.

– Ну, и что ты носишься? – нашла ее Ася. – Там химичка задание дала, а ты даже не записала.

Захотелось уйти. Все оставить и отправиться домой, закрыться в своей комнате, засунуть голову под подушку и больше никогда не вставать.

Но она не ушла. Какой-то внутренний голос ей подсказывал, что уходить рано.