Елена Усачева: Три желания для золотой рыбки

– Что же мне теперь делать? – прошептала вконец запутавшаяся Гараева.

– Не отчаивайся и не думай, что все зависит от других. Очень многое зависит от нас. От того, как мы воспринимаем жизнь.

– Но все вокруг говорят… – упрямо помотала головой Лера.

– Пусть говорят, – легко отмахнулась биологичка. – Им хочется того же, что происходит с тобой, но они этого не имеют, поэтому они только болтают. Запомни, что это – твоя жизнь, и школа – всего лишь часть ее.

– Но он шел с Курбаленко и даже не смотрел на меня!

Лера слышала все эти умные и правильные слова, но смысл их пока до нее не доходил. Перед ее глазами стояла навязчивая картинка. Павел спускается по лестнице, следом, отставая от него на ступеньку, идет Лиза. Чтобы она не споткнулась, Быковский поддерживает ее под локоть. Какая трогательная семейная сцена!

Как же она сейчас ненавидела себя! За то, что прошла мимо и ничего не сказала. За то, что позволила им так с собой поступить! За то, что разрешила Лизе произнести на пороге столовой все те гадкие слова и ничего не сказала в ответ.

– Конкретных рецептов тебе не даст никто. – Решив, что свою успокоительную функцию она выполнила, Нинель Михайловна пошла к двери. – А если попытаются – беги от них. В своей судьбе, тем более в вопросах любви, только ты имеешь право распоряжаться.

Загремел звонок. Дверь была открыта, и в нее ворвались жаждущие получить новые знания по биологии. Лера с трудом пробилась сквозь встречный поток и вдруг споткнулась о чересчур внимательный взгляд.

Быковский сидел на корточках около стены напротив двери кабинета биологии, на его коленях лежал плеер. Павел чуть покачивал головой в такт только ему слышимой музыки. Проходящие мимо ребята спотыкались о его длинные колени, но он этого не замечал. Он смотрел только на Гараеву.

Коридор опустел, дверь в кабинет биологии закрылась.

Павел легко поднялся, шагнул вперед, отклонил наушник, давая возможность Лере услышать то, что звучало у него в плеере.

– Вивальди. – Быковский с явным удовольствием произнес это слово. – Ты к нему как?

– Я его не слышала, – прошептала оглушенная Гараева.

– Зря. – Наушник вернулся на свое место. – Класс! – Щелкнула, отскакивая, клавиша на плеере. – У меня сегодня зачет по рисунку в художественной школе. Закончу в шесть. Ты как?

Лера долго смотрела в это уже ставшее знакомым до мельчайших черточек лицо. Значит, он сам не ведает, что творит? Что же, пора ему открыть кое на что глаза.

– А ты как? – жестко спросила она.

Быковский поморщился, отводя взгляд в сторону.

– Все в порядке, да? – Лера начала злиться.

– А тебе разве не все равно? – вдруг спросил Павел.

Гараева открыла рот, но произнести ничего не смогла.

– Мне показалось, что тебе все надоело, – спокойным, убивающим своим равнодушием голосом заговорил Быковский. – Ты стала так странно себя вести… В школе меня совсем не замечаешь. Вот я и подумал, что между нами все закончилось.

– Но Курбаленко сказала, что это ты велел мне близко к тебе не подходить! – прошептала Гараева, чувствуя, как в голове у нее все путается от невероятности такого предположения. Вот как? Выходит, что во всем виновата она, а не Павел со своими странными фантазиями и закидонами?

– Дура, – легко бросил Павел, и Лера вздрогнула, приняв это ругательство на свой счет, но говорил он не о ней. – Лизка, – уточнил он. – Прицепилась ко мне около школы – расскажи да расскажи. Я от нее отвязаться никак не мог. Так и ходила за мной весь день. А что, ты нас видела?

Гараева чуть не упала от такого вопроса. А кому она утром «Привет» сказала? Стенке?!

– А, ну да, видела! Ну, мы же в школе друг к другу не подходим. – Он долго смотрел в сторону и, наконец, легко произнес: – Наверное, я был неправ. Вечером, после шести, я буду ждать тебя около дома. Выходи.

– А как же Курбаленко? – прошептала Лера, чувствуя, как все обиды и огорчения словно вымываются из ее души силой этого взгляда, который вновь стал таким внимательным.

– Забудь. Фигня все.

На секунду Гараева почувствовала досаду – она волновалась, столько слез выплакала, а он говорит, что все это неважно. Что же это получается – он будет вести себя, как хочет, а она должна ходить и делать вид, что ничего не происходит? Да что он…

Додумать Лера не успела. Павел сделал шаг вперед, одним движением заставив ее позабыть обо всем.

– Я вдруг почувствовал себя совершенно свободным, – быстро зашептал он. – Абсолютно свободным! Это, наверное, и есть любовь. Не знаю, раньше я такого не ощущал. Странное чувство. У тебя не так? – Ответ ему и не нужен был. Он словно говорил сам с собой. – Наверное, все это и должно быть только так. До вечера! – Быковский порывисто обнял Гараеву, отчего она задохнулась, и побежал прочь по коридору, на ходу пряча плеер в карман. – Мне надо будет вечером тебе кое-что сказать! – полуобернувшись, крикнул он и исчез за поворотом.