В трубке раздался пронзительный голос Ронни:
– Джед! Только что прошла твоя передача по телевизору! Как это понимать? Кто уверял меня, что тоже поедет отдохнуть?
– Успокойся, Ронни. Эти передачи из Парижа – самый настоящий отдых. Лучшего и не придумаешь.
– Черта с два. Отправил меня в Пуэрто-Рико, а сам тут же засучил рукава и за работу?! А меня уже тошнит от этого солнца, от песка и…
– Наверное, ты единственный человек в мире, который страдает из-за того, что ему приходится валяться на пляже. Перестань! Бывают пытки и похуже.
– Скука! Что может быть отвратнее?
– Когда у тебя в руках нет камеры, тебе все кажется пресным. Но ничего не поделаешь. Отдохни как следует. Это необходимо. Врач госпиталя в Кувейте ясно сказал, что отпускает тебя только под мое честное слово. И я дал обещание лично проследить за тем, чтобы его пациент полностью восстановил здоровье, прежде чем снова начнет работать.
– Черта с два! Уж теперь я буду следить за программой передач и, если увижу еще хоть один твой репортаж, тут же вернусь, так что жди меня, – в трубке раздались частые гудки – сигнал отбоя.
Ничего другого Джед и не ждал. Он нисколько не сомневался, что Ронни взовьется, как от удара хлыстом, когда поймет, что произошло на самом деле.
Положив трубку на аппарат, Джед вернулся к своей дорожной сумке, продолжая складывать в нее вещи.
В дверь постучали. Должно быть, Таунсенд.
На всякий случай Джед все же посмотрел в глазок. Он не видел этого человека почти четырнадцать лет, но без труда узнал его. Правда, адвокат за эти годы несколько располнел, округлился, его седые волосы слегка поредели, но – Джед готов был поклясться – его строгий темно-синий костюм точно такой же, как и в тот раз, когда Таунсенд пришел забирать Джеда под залог – после стычки в одном из баров Такомы. Он распахнул дверь:
– Входите, Таунсенд. Предупреждаю, вам придется изложить все как можно короче. – Вернувшись к своей дорожной сумке, Джед начал застегивать молнию. – Вы пришли в неподходящее время. Я уже заказал такси – водитель обещал подъехать через пятнадцать минут.
– Некое изящное юное создание меня уже предупредило об этом, – слегка раздраженным голосом ответил адвокат. – И по-моему, у меня даже успели взять отпечатки пальцев, прежде чем позволили подняться к вам.
– Отлично. Я рад, что она так точно выполняет мои инструкции. Не люблю незваных гостей, – он выпрямился. – Итак, я вас слушаю.
Таунсенд прошел в комнату и закрыл за собой дверь:
– Мне пришлось обогнуть чуть не половину земного шара, чтобы повидаться с вами. Надеюсь, вы все-таки уделите мне немного вашего драгоценного времени.
– В вашем распоряжении всего несколько минут, я уже сказал, – усмехнулся Джед, взглянув на собеседника через плечо, поскольку склонился над портативным компьютером. – Что бы там ни хотел передать мой отец, не сомневаюсь – это можно изложить в нескольких словах.
– Ваш отец умер.
Джед замер. Он знал, что когда-нибудь это непременно произойдет, но не ожидал, что его так ошеломит эта смерть и что на него нахлынет такая волна смутных, смешанных чувств.
– Когда это случилось?
– На прошлой неделе. Два года назад у него был тяжелейший инфаркт, после которого он до конца оставался прикованным к постели. Нам, конечно, следовало бы связаться с вами раньше, но он не хотел, чтобы вы знали о его болезни.
– Я понял, – Джед закрыл ноутбук. – И это все, что вы хотели мне сообщить?
– Не совсем. Я обязан также поставить вас в известность, что по завещанию отец ничего вам не оставил.
– А я никогда и не ждал другого. Он возненавидел меня с тех пор, как только я подрос и начал понимать, что он собой представляет. – Джед уложил ноутбук в чехол и поставил его рядом со своей дорожной сумкой у кровати. – Арнольд Корбин не выносил правды в любом ее виде.
– Об умерших плохо не говорят.
– Однажды я сказал это ему в глаза, – Джед начал надевать твидовый спортивный костюм. – В отличие от вас.
– Наша компания всегда добросовестно вела дела вашего отца…
– Хотя вы лично питали к нему отвращение.
– Я бы не стал так резко… – Таунсенд встретил взгляд Джеда и медленно кивнул в знак согласия. – Не думал, что вы догадывались о моей неприязни. Арнольд Корбин, конечно, относился к числу не слишком приятных людей.
Помимо удивления, Джед почувствовал невольное уважение к собеседнику. Адвокат оказался намного честнее, чем он думал раньше, хотя это естественно. В том возрасте, когда он покинул дом навсегда, все люди, окружавшие отца, казались Джеду отвратительными. Тогда он был слишком раздражен, уязвлен, обижен и полагал, что все они – против него.
Читать дальше