Нина Демина: Параmonoff in Pictures

Не сводя глаз с душки-гамбургера и романтично улыбаясь ему, если можно принять мой оскал за улыбку, свободной рукой я начала искать свою сумочку. Именно свободной, поскольку в другой я держала бокал с шампанским, и собиралась его опустошить, ведь бутылка закончилась, а это означало, что Виталик закажет новую, а я отлучусь попудрить носик.

Сначала я шарила у себя за спиной, осторожно касаясь спинки и островерхой шишечки, венчавшей верхнюю часть ножки стула. Со стороны, наверное казалось, что меня мучили блохи, но, предприняв еще пару попыток, я поняла, что сумочки там нет. Тогда я стала нащупывать ее под столом носком своей босоножки, и, прикоснувшись к чему-то, как мне показалось, похожему на мою сумочку, я стала подтягивать этот предмет к себе. Я была столь увлечена процессом, что не обратила внимания на выражение лица моего нареченного. Не справившись с поставленной целью, и пренебрегая всеми правилами приличия, я полезла под стол, где к своему удивлению обнаружила жирные ляжки, обтянутые дорогим английским сукном, и сарделечные пальцы, споро расстегивающие ширинку. В полном обалдении я ударилась головой о столешницу, да так, что звякнула посуда, и в ресторане настала полная тишина. Тут-то я и увидела свою пропажу, потянув сумочку за ручку, пятясь назад и путаясь в скатерти, я вылезла из-под стола и застыла — Виталик, сидел, откинувшись на стуле, с лицом цвета разваренной свеклы, и шальными глазами, а вокруг замерла честная публика с презрительными минами. Это что такое? Неужели он подумал, что я… Он что, насмотрелся 'Американского пирога'?

— Я… мне… — пролепетала я, — в дамскую комнату…

С грохотом отодвинув стул, я рванула по проходу.

— Ты куда?! — проревел мне в след очнувшийся Виталик.

— В туалет! — взвизгнула я, терять мне больше было нечего, я протискивалась между столиками, ловя на себе разгоряченные взгляды мужчин, они шарили по моим бедрам в мини-юбке, и плавили тонкие чулочки.

— Ой, дура… ой, дура… — твердила я, пулей выскочив из вращающихся дверей, едва не сбив зазевавшегося швейцара. Центробежная сила, нежелание притормозить, и страх вновь увидеть 'арабского принца' вынесли меня на проезжую часть, где я чуть было не стала виновницей аварии. Чуть.

— Эй ты, овца! — грубый оклик привел меня в чувства, и я опомнилась…

Стоя на четвереньках, я демонстрировала желающим, а их оказалось немало, свое нижнее белье, и запазуху, ведь на нескромное декольте я тоже не поскупилась. Бедные мои коленки подумалось мне, очень долго я не смогу ходить в юбочке…

— Так и будешь стоять? — звучал надо мной насмешливый голос.

— А? — поинтересовалась я, и подумала, а что бы сама ответила на такой вопрос.

В любом случае, с проезжей части надо было убираться, и я начала подниматься с колен. Тут и обнаружилось, что мое падение это еще не последнее несчастье, приключившееся с заневестившейся журналисткой — каблук шикарной босоножки был сломан, окончательно и бесповоротно, то есть ремонту не подлежал. Я об этом думала отстраненно, примерно так, как показывают в мистических фильмах — душа, покинула тело и наблюдает за происходящим со стороны, вот так и меня поднимали с теплого еще после дневной жары асфальта, сажали в автомобиль, захлопывали дверцу, а я думала о сломанном каблуке.

— Куда едем, красотка? — спросил смешливый водитель, сворачивая на главную артерию нашего города. — В больничку?

— Зачем… Зачем в больничку? — пробормотало тело.

— Зачем, зачем… за печкой! Вот ноги все разбила, может сломано чего, иль сотрясение мозгов, типа.

— Мозгов? — я старалась привести мысли в порядок, для чего срочно телеграфировала душе, чтобы та возвращалась из астрала.

— А что, трясти нечем? — заржал весельчак.

— Головой я не ударялась, а коленки — ободраны всего лишь, — начала я оправдываться, вот тут и произошло воссоединение — я осознала, где и с кем нахожусь и твердо заявила. — Не надо в больничку… тьфу, в больницу не надо!

Я взглянула на моего нечаянного спасителя — симпатичное лицо, обаятельная улыбка, заразительный смех — по всей вероятности он об этом знал, и активно использовал в своих целях.

— Как зовут? — ослепительно улыбаясь, спросил он.

— Овца, — буркнула я, припомнив обиду.

— А меня Константин, — еще шире улыбнулся он, оценив мою самокритичность. — Будем знакомы?

— Будем, — кивнула я, и, наконец, выбросила в окно отломанный каблук.

— Скажи-ка, Долли, и за какие такие грехи тебя вышибли из ресторана? Работала на чужой территории?