Нина Демина: Параmonoff in Pictures

Мне показалось, что в нашем 'шапито' замерло все, не отстукивали бодро клавиатуры, прекратились разговоры, даже старая кофеварка стала тише работать, хотя ее звуки зачастую перекрывали трели отбойного молотка на ремонтируемой автотрассе. Да… Услышать о бизнесмене Бариханове я не ожидала, видно хорошо Лика покопалась в архивах.

История эта случилась на заре моего служения нашему мега-холдингу. Тогда начинающая журналистка Парамонова была готова на многие жертвы во имя высокотиражного таблоида, даже на связь со скандально известным бизнесменом. Бариханов был богат, влиятелен и пользовался большой популярностью у дам. Он был четырежды женат, от всех жен имел детей, но обращался с брошеными возлюбленными, как с отработанным материалом. Все дети, рожденные Барихановым в браках были насильно отняты у матерей, и воспитывались в заграничных пансионатах и колледжах. Бедные, во всех смыслах, женщины не смели и пикнуть против деспота. А все потому, что приглядев новую красотку Бариханов заключал с ней что-то вроде контракта. Жаждущие красивой жизни мотыльки летели на сияние Барихановского злата и безропотно подписывали контракт. Чтобы добыть материал для статьи, я целый месяц изображала веселого мотылька, была осыпана дорогими подарками, и таки добилась своего — копия договора была у меня в руках. Бариханов не ожидал, что конфетная блондинка окажется коварной журналисткой, и в прессе появится разгромная статья с точной информацией о его нелегком семейном счастье. Пришлось потом отбивать атаки разозленного вероломством Бариханова, возвратить все бриллиантовые безделушки, и пригрозить судом. Судиться Бариханову не хотелось. История эта была первой в череде моих побед, и вот, надо же, именно о ней, давно позабытой, сейчас напомнила Лика. Стопудово, сейчас станет рассказывать Максимовскому, что мотылек-Парамонова зарабатывала информацию в постели сквалыги-бизнесмена.

Я отвлеклась на картинки из прошлого, а в это время на меня были устремлены три пары глаз — ликующие Ликины, настороженные Настины, и заинтересованные Макса. Ну, что мне сказать Шваревой явно ждущей от меня какого-нибудь неосторожного слова…

— Все, красули, — вдруг раздался голос Романа, — вечер воспоминаний закончен. Нам пора. Да, Алла?

'Спасибо тебе, дорогой товарищ Максимовский, выручил, подал руку помощи утопающему'.

— И вправду засиделись мы, а дел по горло. Поехали домой, — сказала это я так, будто мы с Максимовским давно и счастливо женаты.

Швареву подбросило от злости, а Настенькины глаза стали круглыми, как блюдца. Ой, какая сплетня, какая обалденная новость! Голова Горобцовой тут же провалилась за перегородку и только слышен был цокающий звук ее бегущих каблучков. В довершение всего Роман взял меня под руку и повел к редко захлопывающимся дверям редакции.

В дороге я успела позвонить соседке, и вовремя, та собиралась уходить, но обещала ключи от моей квартиры бросить в почтовый ящик. Роман молчал, звучал бесконечный Джаред Лето, а я маялась сомнениями — рассказать ли о Бариханове, или не стоит… Наверное, нужно, потом услышит историю от Лики, или кого-нибудь еще, и будет только хуже. Эх, была не была.

— Хочешь, я расскажу тебе о том человеке?

— О ком?

— О Бариханове.

— Нет, не хочу.

— Не хочешь? — удивилась я.

— Мне все равно…

Сердце мое упало. Черт, а я ведь думала… но ему все равно… Кровь ударила в голову, а глаза защипало, пусть и не было на ресницах туши.

— Мне все равно, что было с тобой раньше, — продолжил Максимовский, — и я знаю на ЧТО можно пойти ради хорошего материала. И для меня важно ЧТО происходит с тобой сейчас, когда ты со мной… то есть мы вместе.

Еще немного и мы бы попали в аварию, потому что я бросилась ему на шею, и целовала — глаза, губы, шею, но Максимовский крепко держался за руль и хохотал:

— Сумасшедшая! Ты ненормальная, Парамонова! Знаешь об этом?