Татьяна Бочарова - Скрипачка

К ним действительно направлялась через зал Сухаревская, как всегда деловая, подтянутая, с непроницаемым, строгим лицом. Она подошла к девчонкам, положила на стул скрипку.

— Здравствуй, — кивнула она Альке. — Поправилась?

— Да.

— Что ж, я очень рада. Уже познакомились?

— Да.

Ирка неожиданно улыбнулась. Улыбка у нее была грустной и абсолютно незлой. Почему-то у Альки запершило в горле, и она поспешила отвернуться.

— Инспектор у вас такой прикольный, — шепнула на ухо Юля.

— Копчевский? Есть немного. Он… — Алька кинула взгляд в конец зала, где только что видела торчавшего в дверях Алика. И умолкла на полуслове. Там на пороге, рядом с новоявленным инспектором, спиной к залу, стояла знакомая высокая фигура.

Сердце у Альки сразу покатилось куда-то вниз.

«Сиди, — приказала она себе Ленкиным тоном, поспешно опуская взгляд на скрипку, лежащую на коленях. — Ты больше не будешь к нему подходить. Никогда. Он на свободе, и ладно. Ты ведь именно этого хотела, а не чего-то другого».

Она заставила себя вслушаться в Юлину нескончаемую болтовню, а сердце все равно продолжало отчаянно колотиться, как давным-давно, когда в седьмом классе она впервые поцеловалась с самым популярным парнем школы, десятиклассником. Он был взрослым, ослепительным и развязным, а она — маленькой, глупой, умирающей от любви и страха. Никогда потом Алька больше так не волновалась. И вот пожалуйста!

Ее охватила неожиданная злость. Она решительно подняла глаза, но в дверях уже никого не было, а по залу шел белозубо улыбающийся Горгадзе.

— Мамочка! — пискнула где-то под боком Юля. — Ты меня прикроешь, если что?

Алька кивнула.

Репетиция шла долго. Так долго, будто и не было триумфального концерта в пятницу. Отрабатывали программу к Испании, включающую в себя и классику, и поздний романтизм, и кучу современных произведений. Юля держалась молодцом, иногда, правда, фальшивила, но в целом вполне справлялась с разом обрушившейся на нее зверской нагрузкой. Алька, мельком посматривая на нее, видела серьезное, напряженное лицо, сжатый рот, сощуренные в мелкие ноты глаза. Несколько раз оборачивалась Ирка, глядела на Альку, словно ожидая чего-то от нее, и, не дождавшись, вновь отворачивалась.

Вскоре Алька почувствовала голод. Не окончательно выздоровевший организм требовал компенсации за преждевременную эксплуатацию. Алька нарисовала в воображении, как в перерыве они с Юлей пойдут в буфет и съедят там по порции картошки фри и по киевской котлете. «Надо будет показать ей Дом культуры», — решила она, ерзая на стуле.

Юля, словно услышав Алькины мысли, в секундной паузе прошептала:

— Скоро перерыв? А то я в туалет хочу от волнения. И есть.

— Скоро, — тихо ответила Алька. — Я тебе устрою что-то вроде экскурсии по нашему ДК.

— Ура! — одними губами произнесла Юля и яростно заводила смычком по струнам.

Наконец Горгадзе утомился сам.

— Отдыхаем пятнадцать минут, — объявил он, вытирая платком взмокший лоб.

Алька аккуратно завернула скрипку во фланелевую пеленку.

— Ну сначала в туалет, а после в буфет, — скомандовала она.

— Какая ты замечательная, — затараторила Юля, складывая инструмент и подталкивая Альку в бок. — Мне так повезло, что я… Ой! — Она осеклась и устремила глаза куда-то вверх. — Кажется, это тебя.

Алькина рука, держащая смычок, застыла в воздухе. Прямо перед ней стоял Валера, заложив руки за спину и терпеливо ожидая, когда на него обратят внимание. Алька даже моргнула от неожиданности — вот ведь подкрался, как кот, они даже и не заметили.

— Аль, привет! — Он сказал это так буднично, словно они виделись не далее как вчера и в самых привычных условиях. — Поговорить нужно.

Алька почувствовала, как теряет дар речи в буквальном смысле этого слова, и кивнула.

— Юль, тогда потом, — в конце концов проговорила Алька, сделав над собой усилие, и с удовлетворением услышала, что голос ее звучит как надо — спокойно, доброжелательно и немного безразлично. «Вот так и надо», — подбодрила она себя, уложила скрипку в незастегнугый футляр и встала.

— Я тебя слушаю.

— Давай не здесь, — предложил Валерка. — Пошли. — Он прошел через зал и направился к лестнице, ведущей на третий этаж. Алька поднималась вслед за ним. Они миновали пустой узенький коридорчик и остановились. Слева была дверь бухгалтерии, по большей части всегда запертая, справа — большое, низкое окно. Снизу раздавались громкие голоса и смех. Прямо перед Валеркой и Алькой начиналась винтовая лестница на чердак.