Кэтрин Куксон - Год девственников

– Если и бывают на свете несчастливые дома, то вот один из них. Молю Бога, чтобы мне никогда не пришлось пережить такое еще раз.

– И я молю Бога за тебя.

Джо открыл заднюю дверцу, усадил Аннетту, передал ей ребенка и сам занял свое место за рулем. Они уже отъехали от дома, и Аннетта спросила:

– Где бы ни находилось твое жилье, скажи мне: будет ли оно рядом с моим, чтобы ты смог время от времени заглядывать ко мне?

– Да, да, обязательно.

– Джо…

– Что, Аннетта?

– Можешь сказать мне, почему ты держишь все в секрете?

– Аннетта… – на секунду Джо замолчал, потому что они подъезжали к перекрестку, – я счел, что это лучшая политика. Понимаешь, здесь замешана одна молодая женщина. И я чувствую, что уже достаточно долго я все откладывал и что наконец пришло время решить все немедленно.

– Я не понимаю тебя, Джо. И не понимаю уже давно.

– Долгое время, Аннетта, я и сам себя не понимал. Но теперь понимаю и знаю, что мне надо делать.

– И только это имеет значение?

– Да, только это имеет значение.

Больше они ничего не сказали. Остаток пути машина ехала через приятную сельскую местность. Они миновали короткий подъезд к дому и остановились напротив длинного, сложенного из серого камня двухэтажного здания.

Джо открыл входную дверь, ведущую в небольшой коридор. Аннетта прошла вперед, но вдруг резко остановилась и уставилась на четыре чемодана, стоявшие возле телефонного столика. Быстро обернувшись, она подняла глаза на Джо, и он сказал:

– Да, мои. И еще несколько коробок с книгами, я отнес их наверх.

Аннетта отступила от него на три шага, и Джо предупредил ее:

– Осторожно, так ты наткнешься на стул. Пройди и сядь.

Он открыл дверь в гостиную, взял у Аннетты ребенка и, войдя в комнату, уложил его в кресло с глубокими подушками. Она не последовала за ним, все еще стоя у двери. Тогда он подошел к ней, взял ее за руку и повел к дивану. Усадив ее, он сел рядом сам, говоря:

– Вот моя новая квартира. Я остаюсь здесь. Я уже выбрал себе комнаты – в конце коридора, наверху. На время они сгодятся. Что ты на это скажешь? – Он обвел комнату рукой. – Неплохое место?

– Прекрати, Джо! Прекрати!

– Нет, я не собираюсь ничего прекращать, – тон его изменился, шутливые интонации исчезли. – Я делаю то, что должен был сделать много лет назад. Я не должен был позволять отодвинуть себя в сторону. Ты это знаешь. И я знаю. И Дон знал это. Да, и Дон. Ты была моей задолго до того, как стала его. Мы оба понимали это. Я не знаю, когда ты вошла в эту роль, но если бы я заговорил с тобой раньше, чем папа начал свои маневры, сейчас у меня была бы жена и семья. Ты полюбила Дона. Я не буду этого отрицать. И он тебя любил. Да, любил. Вы любили друг друга. Но это был лишь промежуток. Как я понимаю теперь, все, что было, – лишь промежуток. Если оглянуться назад, с самого начала ты принадлежала мне. Можешь себе представить, что я чувствовал, будучи вынужден играть роль старшего брата? Можешь? Не плачь, моя дорогая. Не плачь. Я хочу поговорить с тобой. Мне есть что сказать. Я ждал так долго и могу ждать и дольше, пока ты не будешь готова. Но я должен быть рядом с тобой и знать, что ты моя и что однажды мы поженимся. Я не могу ничего ускорить, но я надеюсь, это случится быстро. Но знаешь что? Папа предупредил меня перед отъездом, что будут сплетни. Он расстроился, когда я сказал ему о своих намерениях. Представляешь, это он мне говорит, что будут сплетни! Но дело вот в чем, Аннетта. Сплетни могут иметь основание, а могут не иметь. Поразмышляй об этом на досуге. Знай просто об этом. Я тебя люблю… Я всегда любил тебя. И уже никогда не перестану. И оттого, что я люблю тебя так сильно, мне кажется, что и ты не можешь не полюбить меня, как-нибудь, когда-нибудь.

– Джо! Джо! – Глаза Аннетты были плотно закрыты. Голова ее упала ему на плечо, и она пробормотала: – Я действительно люблю тебя. Теперь люблю. Я была преисполнена чувством вины. Я любила Дона, да, любила. Но тебя я любила тоже. Все это время я знала, что любила тебя, и не просто как брата. О, Джо, Джо!

Он положил подбородок ей на макушку, закрыл глаза, крепко прикусив зубами нижнюю губу. Затем, подняв ее голову со своего плеча, он нежно прикоснулся губами к ее губам. Когда Аннетта прильнула к нему, на память пришли слова Фло: „Все приходит к тому, кто умеет ждать". Глаза его заблестели, и он тихо сказал:

– Знаешь, скоро наступит знаменательный день. Ты готова к нему?

– Да, Джо. – Лицо Аннетты было мокрым от бегущих слез, когда она повторила: – Да, Джо. И о нас будут судачить на всех углах.