Белва Плейн: Шепот

И было четырнадцать ночей, полных страсти и любви.

– Ты счастлива? – спрашивал Роберт утром.

– О, дорогой! Как ты можешь об этом только спрашивать?

– Ты знаешь, – однажды сказал он ей, – твой отец – прекрасный старик. Знаешь, что он сказал мне, когда мы уезжали в аэропорт? «Будь добр к моей девочке», – сказал он.

Она засмеялась.

– Что ж, это приятные старомодные слова, которые обычно говорят.

– Правильно. Я знаю, что он имел в виду. И я добр к тебе.

– Мы будем добры друг к другу. Мы на вершине мира, ты и я.

В самый последний день они пошли по магазинам в Акапулько. Роберт увидел что-то в витрине магазина мужской одежды, в то время как Линн увидела что-то в витрине другого магазина прямо вниз по улице.

– Ты иди за своей покупкой, а я за своей, и я встречу тебя там внизу, – сказал он.

И они разошлись. Так как она закончила свое дело быстро, она пошла обратно вверх по улице, чтобы встретиться с ним. Когда прошло несколько минут и он не появился, она зашла в магазин мужской одежды и узнала, что он вышел оттуда некоторое время тому назад. Удивленная, она пошла обратно. В этот момент толпа туристов, выгрузившаяся из туристского парохода, заполнила тротуары и рассыпалась по проезжей части улицы. Нельзя было ничего увидеть сквозь толкающуюся толпу. Она почувствовала тревогу. Но это было абсурдно, и, пробираясь вниз по улице, она разумно подумала: он должен быть здесь. Возможно, на другой стороне улицы. Или внизу на аллее, там, где нет толпы. Прямо сейчас он смотрит на меня. Или, может быть, он пошел другим кварталом.

Тревога опять охватила ее. Когда прошел час, она решила, что ее поиски не имеют смысла. Разумнее, рассудила она, вернуться в гостиницу, куда он, возможно, уже пошел и где он ждет ее.

Когда такси подъехало к входу, он действительно ждал ее. Она засмеялась с облегчением.

– Разве это не глупо? Я искала тебя всюду.

– Глупо? – спросил он холодно. – Я не могу назвать это так. Пойдем наверх. Я хочу поговорить с тобой.

Его неожиданный гнев привел ее в смятение. И желая успокоить его, она сказал весело:

Мы, должно быть, ходили по кругу в поисках друг друга. Пара дураков.

Говори так о себе. – Он с шумом захлопнул дверь их комнаты. – Я чуть было не пошел в администрацию и не попросил служащих вызвать полицию, когда ты приехала.

– Полицию? Зачем? Я рада, что ты этого не сделал.

– Я сказал тебе, чтобы ты ждала меня перед этим магазином, а ты не сделала этого.

Тогда, возмущенная его тоном, она стала ему противоречить:

– Я пошла вверх по улице, чтобы встретить тебя. Что в этом плохого?

Я думал, что в конце концов ты поймешь, что в этом плохого. Беспорядочные привычки, и вот результат. Говорить одно, а делать другое. Она сказала сердито:

– Не читай мне лекции, Роберт. Не делай из этого нечто значительное.

Он уставился на нее. И в этот момент она поняла, что он взбешен. Не сердит, а взбешен.

– Я не верю в это! – закричала она, когда он схватил ее. Его пальцы впились в мышцы ее руки и углубились до костей. В бешенстве он затряс ее.

– Отпусти меня, – закричала она. – Мне больно! Отпусти мои руки!

Его руки давили глубже; боль была страшная. Затем он бросил ее на постель, где она лежала, рыдая.

– Ты причинил мне боль… Ты причинил мне боль. Его гнев прошел так же быстро, как наступил. Он поднял ее и держал в своих руках.

– Я сожалею. Ох, я сожалею. Я не хотел. Но я был напуган, Линн. Тебя могли похитить – да, среди бела дня – утащить в аллею, засунуть в машину, изнасиловать, Бог знает что. В этой стране все может случиться. – Он целовал ее слезы. – Я был вне себя. Ты поняла?

Он целовал ее щеки, лоб, руки и, когда наконец она повернулась к нему, поцеловал ее в губы.

– Если что-либо случится с тобой, я умру. Я так испугался. Я очень люблю тебя.

Она обвила свои руки вокруг его шеи.

– Хорошо. Хорошо, дорогой. Роберт, забудем это, все кончилось. Мы не поняли друг друга. Ничего. Ничего.

И все было так восхитительно, как всегда, за исключением безобразных темно-синих пятен на ее руках.

Через два дня по возвращении домой они отправились навестить ее отца. Было жарко, и, забыв о своих синяках, она надела летнее платье.

– Черт возьми, что за пятна? – спросил сразу отец. Они были одни в доме.

– Ох, эти? Я не знаю. Я не помню, как это случилось.

Отец снял очки и подошел к ней ближе.

– Идентичные, симметричные синяки на обеих руках. Кто-то сделал это сильными яростными руками. Кто это сделал, Линн?