Белва Плейн - Шепот

– Они выглядят как близнецы, – заметила одна из женщин. – Кэролайн высокая для своего возраста, правда?

– Мы иногда думаем, что в свои три она почти как десятилетняя. Она сильная и быстрая и очень сообразительная, – сказала Линн спокойно.

Вероятно, родителям ничто не доставляет большего удовольствия, чем знание того, что их детьми восхищаются. Ни книга, ни симфония, ни произведения искусства – она знала это определенно – не могут соперничать с радостью, которую давали ей ее девочки.

Радость ее еще больше возрастала, когда она думала о своих бездетных друзьях. И постоянно во время ленча и приятных разговоров она в глубине души ощущала эту радость. Жизнь была хороша.

После ленча прибыл клоун, чтобы развлекать детей. Некоторое время матери наблюдали за детьми, но так как те были поглощены и очарованы представлением, они вернулись за свои столы в тень.

– А еще говорят об ослаблении внимания у детей, – сказал кто-то. – Он развлекает их уже более получаса.

Наступило время, когда гости стали расходиться. Эмили подбежала к Линн с пакетом, полным подарков, и воздушным шаром.

– Где Кэролайн? – спросила Линн.

– Я не знаю, – сказала Эмили.

– Но вы сидели вместе.

– Да, – сказала Эмили.

– Ну, где же она может быть? – спросила Линн, чувствуя слабое беспокойство.

– Может быть, она пошла в ванную комнату. Они искали ее внизу в ванной комнате и повсюду в доме; они обыскали все кустарники, где она, возможно, спряталась, чтобы поддразнить их. Потом беспокойство перешло в панику. Похищение? Но как мог кто-либо" проникнуть сюда, где столько людей, и не быть замеченным? Они обыскали поля, притаптывая высокую траву. И тогда они подумали, хотя никто не смел произнести это вслух, что, возможно, Кэролайн, так любящая приключения, пошла к пруду.

И она лежала здесь, лицом вниз, в своем гофрированном розовом платье. Она лежала в воде совсем близко от берега, там было так мелко, что она могла бы встать и вернуться вброд.

Одна из женщин была спасательницей общества Красного креста. Положив Кэролайн на траву, она принялась за работу, в то время как Линн упала на колени, горько рыдая… нет, нет, это невозможно.

Женщины увели детей, чтобы они этого не видели. Кто-то вызвал скорую помощь; кто-то послал за доктором в соседний дом. Люди действовали поспешно, сохраняя при этом полное молчание. Можно было почти слышать тишину и следующий за ней долгий общих вздох.

Пришли двое мужчин; два молодых человека в белых халатах. Линн, пошатываясь, схватила за белый рукав санитара.

– Скажите мне! Скажите! – умоляла она. Вместо ответа он обнял ее за плечи. Так она поняла.

– Это невозможно. Нет. Я в это не верю. Нет, – беспрестанно твердила Линн.

Она взглянула на лица людей, полные удивления и жалости. И вдруг закричала.

Линн обезумела от отчаяния. Ее привели в дом, положили и дали успокоительного.

Когда она очнулась, она оказалась в своей гостиной. Дом был полон народа. Казалось, будто говорят тысячи голосов; двери открывались и закрывались, телефон постоянно звонил, на звонки отвечали, и он звонил опять.

Хелен сказала:

– Оставь ее одну, Роберт. Она еще не проснулась. Роберт произнес:

– Как можно быть такой глупой, такой беззаботной? Она никогда себе этого не простит.

Она не могла решить, просыпаться ей или нет. С одной стороны, сон был непереносим, так что, возможно, было бы лучше открыть глаза и проснуться; но, с другой стороны, возможно, это был не сон, тогда было бы лучше погрузиться в такой глубокий сон, чтобы ничего не знать.

Она слышала по-прежнему рыдания Роберта, повторявшего:

– Она никогда себе этого не простит.

Затем она услышала другой голос, принадлежавший кому-то, кто держал ее запястье:

– Тише, пожалуйста. Я слушаю ее пульс, – сказал он резко, и она узнала Билла Уайта, их семейного врача.

– Перестаньте твердить о прощении, – сказал Билл Уайт. – Во-первых, это вздор. Это могло случиться так же легко, если бы вы были там, Роберт. Во-вторых, перестаньте, если не хотите иметь тяжело больную жену до конца ее жизни. Она и без ваших разговоров достаточно терзает себя.

И Линн действительно терзала себя, и сейчас она все еще продолжала терзать себя здесь, на берегу озера Мичиган. Ей отчетливо вспомнился тот роковой день. Кэролайн, смеющаяся над клоуном, Кэролайн – несколькими минутами позже – мертвая в воде. Маленькое лицо Эмили, сморщенное от слез и ужаса. Она сама, которой пришли на помощь добрые руки и нежные слова во время душераздирающих похорон.