Ги Де Кар - Зов любви

– Ну вот, дорогая, теперь мы сами...

Спустившись вниз, Владимир нашел хозяйку, погруженную в мечтания, которая по обыкновению спросила:

– Все хорошо?

– Хорошо, как всегда с ними...

И, показав банкноту, заметил:

– В кассу я должен семьдесят франков: десять за комнату и шестьдесят за шампанское.

Мадам, распознававшая достоинство банкноты с любого расстояния, не преминула сделать заключение:

– Это серьезные клиенты... Если бы все были, как они, то вы, Владимир, могли бы уже скопить достаточно, чтобы оставить наше заведение.

– Вы огорчаете меня, мадам, говоря подобные вещи! Я настолько привык к гостинице, что уже не представляю себя без нее... А сегодня, к примеру, я не уступил бы никому своего места, даже за все золото мира. Минуты, что мы только что пережили, случаются в нашем деле очень редко... Но мадам права: этот господин очень великодушен. И дело не в размере чаевых, а скорее в манере, как он это просто делает, произнеся учтиво: «Сдачи не надо». Сейчас редко встретишь человека, который к деньгам относится спокойно, без алчности. Большинство наших клиентов переспрашивают, даже приходя в третий раз за неделю: «А сколько я вам должен?» Меня так и подмывает ответить им: «С позавчерашнего дня цены на номера еще не поднимались!» Мадам может быть спокойна: я такого никогда не скажу – этого требуют правила нашего заведения.

– До которого часа они у нас будут?

– О, мадам может идти отдыхать... Как я уже говорил, они никогда не уходят до рассвета. Они не из тех клиентов, которые спешат. Да и стоимость шампанского, которую они нам платят, не дает ли она право спокойно пользоваться номером?

– Доброй ночи, Владимир...

– Приятного отдыха, мадам!

Владимир едва успел устроиться в кресле, еще только накрывал ноги своей накидкой, как звоночек раздался снова: Кора, Вечный двигатель, появилась со своим тринадцатым клиентом, объявляя на ходу:

– Мне четырнадцатый.

– Нет! – прохрипел Владимир, покидая уютное теплое кресло.– Я вам уже сказал – номер с глициниями забронирован на всю ночь.

– Сказали, что забронирован, но клиенты могли и не прийти.

– Они здесь.

– Серьезно?

Девица повернулась к своему клиенту и начала ему втолковывать:

– Вот видишь, мой зайчик, в следующую нашу встречу мне было бы приятно, если бы ты забронировал номер на двадцать четыре часа... Ну ладно, Владимир, а нам куда идти?

Князь не сдержался и решил дать хороший урок:

– В седьмой... В номере никто не успел побывать с того момента, как вы обслужили предыдущего клиента.

В комнате с глициниями белокурый атлет разговаривал со своей смуглой спутницей:

– Не хочешь ли ты снять манто или тебе все еще холодно?

– Я до сих пор мерзну...

– Что с тобой, милая? Ведь здесь натоплено, мне даже душновато.

– Мне тоже... Я не согреваюсь и в то же время как будто задыхаюсь... Я чувствую себя здесь не так, как ты. Скажи, ты счастлив, что мы снова здесь?

– Не более, чем ты... Не могли мы эту ночь провести в другом месте: разве нынче не наша годовщина?

– А ты не думаешь, что эта комедия, которую мы разыгрываем уже три года, может неожиданно закончиться сегодня? Обычно пьесы состоят из трех актов... Близится к завершению третье действие и с его завершением занавес может опуститься окончательно.

– Что это с тобой сегодня?

– Мне как-то тревожно...

– Выпей шампанского: это тебя согреет. Наполнив один бокал, он протянул его девушке:

– Согласно нашему обычаю: из одного бокала... Пей первой: я прочитаю твои темные мысли и разгоню их!

Она медленно отпила и передала бокал, который он допил, и воскликнул, ставя бокал на столик:

– До дна!.. А знаешь, твои мысли не столь темны, как тебе кажется?

Девушка улыбнулась, он подошел к ней и крепко обнял.

– Ален, мне больно!

– Обожаю, как ты говоришь это с акцентом.

– Тебе это нравится?

– Ну, конечно! Без этого чуть заметного акцента ты не была бы моей Хадиджой, а обычной европейской женщиной... Тебе лучше?

– Кажется, да...

Он помог ей снять манто и наполнил второй бокал:

– Выпьем еще?

– Я опьянею. Ты забыл,– я не ужинала.

– Я тоже. Разве мы ужинаем в этот вечер? Все будет, как первый раз и все предшествующие ночи, что мы здесь провели: поедим на рассвете...

Установилось молчание, неожиданное и неловкое для двоих, но которое, как бы тягостно не было, трудно разорвать. Наконец, он нашел повод для продолжения разговора, хотя тему он выбрал совсем неожиданную:

– Ты не находишь интересной эту комнату с ее неизменными еще с нашей первой встречи обоями? Эти глицинии кажутся увеличенной до бесконечности переводной картинкой. И эта кровать, на которой нельзя пошевелиться без скрипа... Послушай...