Дмитрий Щеглов: Жиголо

– Представить даже не могу.

Красавчик вильнул хвостом и красиво ушел от собственного вопроса.

– А она должна быть в вашем возрасте. Дети есть. И помнит, что мальчишка вихрастый ее боготворил. Я бы и сейчас на нее не дышал. Я и на вас налюбоваться не могу. Думаю, сейчас уйдете, сейчас уйдет, та единственная женщина, которая так на нее похожа, и пойдет череда пресных дней.

– А почему вы не попробовали съездить к ней?

Федор долго безмолвствовал. Пауза затягивалась.

– Был бы олигарх, съездил бы. Она теперь богатая. И не вспомнит, наверно.

Виктория пытливо его оглядела. Сказано было просто, без надрыва, но с легкой тенью печали и сожаления. «Не играет», – решила она. Чистый родник чужих незамутненных чувств вызвал в ней нестерпимое желание освежить подзабытой любовной игрой увядающую женскую плоть и гордо-смятенную душу.

– Я вот что думаю, – внезапно охрипшим голосом сказала Виктория, – а не представить ли нам, что мы встретились через десять лет. Я это – она. Приехала на море. Муж дети остались далеко. Как вы думаете выглядела бы наша встреча? Одна неделя.

Красавчик не поверил своим ушам. Неужели клюнуло?

– Вы, правда, хотите этого? А не испугаетесь? Я ведь мысленно столько раз раздевал вас, то есть ее.

У нее сладостно защемило сердце.

– Надеюсь, не как зверь?

– Ну что вы!

Виктория благодарно рассмеялась и предложила:

– А теперь чтобы наша встреча с самого начала пошла без накладок, скажите, как вас звать?

– Меня? – удивился Красавчик.

– Вас! Вы не представились, хотя я вам назвала свое имя.

– Меня звать Федя. Федор Боровиков. Извините!

– А меня полностью – Виктория Петровна. Сократим имя – Вика Петровна. Устроит вас?

– Устроит.

Они отвернулись друг от друга, отошли метра на три и пошли навстречу друг другу. Федор неожиданно остановился перед представительной дамой и воскликнул:

– Вика Петровна?.. Вы?

Дама вздрогнула. Долго всматривалась. Строгое ее лицо зарделось радостной улыбкой.

– Федя. Ты ли это, Феденька?

Молодая пара проходившая мимо и видевшая их маневры, покрутила пальцем у виска.

– Артисты, что ли?

– Репетируют?

– Наверно.

А сцена встречи набирала обороты. Федор засмотрелся в глаза своей учительницы, а та его оценивала с ног до головы.

– Какой же ты стал!

– А вы такая же красивая.

– Ну, полно Федя.

– Вика Петровна, вы на отдыхе?

– Да, вот в этом отеле живу. Выбралась на недельку от мужа, от детей отдохнуть. А ты то как, расскажи о себе? Чем занимаешься? Где живешь?

– Ой, Вика Петровна, я вам все расскажу! Я вам такое расскажу, о чем вы даже не подозреваете! Вика Петровна! Если бы вы только знали, как я рад, что встретил вас, что у меня творилось на душе, когда вы уезжали!

Виктория улыбнулась.

– Знаю я все, Федя. И помнила тебя всю жизнь. А ты бы мне хоть весточку прислал.

Федор приложил руки к груди.

– Я вам мысленно столько весточек посылал, что их на три дерева хватило бы. Роща дерев из моих посланий зеленела бы у вас под окнами. И в сердце для вас у меня есть потаенная шкатулка, куда я складывал письмо за письмом. Не корите меня, Вика Петровна. Я с вашим именем на устах прожил все эти годы. Разумом понимал, что вы для меня потеряны на всю жизнь, а сердце не хотело мириться. Боже мой, какие только словесные узоры не сплетал я, мысленно уносясь к вам. Творец смилостивился надо мною. Радость, счастье разрывают мне грудь. Вика Петровна, я запою сейчас великую песнь любви. И никто меня не остановит. Я столько лет молчал.

Счастливая, смеющаяся Виктория наложила ему палец на губы.

– Сладкоречивый мой. Потерпи немного. Обещаю, что я разрешу тебе абсолютно все, о чем ты только возмечтаешь. Ты где остановился?

– Местные Новые Черемушки. Однокомнатную квартиру снял.

– К тебе мы не пойдем, а пойдем ко мне. У меня неплохой номер в отеле. Только прошу тебя, не смотри больше на меня так.

– Как?

– Как ты всегда смотрел. Я со спины чувствовала твой взгляд. Он прожигал меня насквозь. Боже мой, пойдем скорее, я тебя хоть в номере зацелую. Как я по тебе соскучилась, если бы ты только знал. Я ведь сама тебя мальчишку сопливого из-за занавески высматривала.

Федор остолбенел.

– Не может быть!

– Может, Федя. Еще как может. И дала себе зарок, если когда встречусь с тобою, то первая признаюсь тебе в любви. Мне тоже есть, что тебе рассказать. Только иди рядом, не могу я смотреть, как ты изучаешь мою спину.