Дмитрий Щеглов - Жиголо

Виктория напряглась, хотя и не подала вида. Что ей сейчас расскажет этот молодой человек, который умудрился не представиться. Она не знала его имени и все же продолжала разговаривать:

– Вы мне сделаете одолжение, я и так польщена славословиями в свой адрес.

«Белорыбица сама плыла в сеть», подумал Федор.

– Я хочу поухаживать за вами, – сказал Красавчик, – еще когда мы сидели в кафе, я подумал, вот бы ее пригласить в ресторан. А то не знаешь, что и заказывать и куда садиться. Вы не подумайте, у меня на пару посещений денег хватит. Правда, я не знал, что здесь все так дорого. А то бы не приехал.

– Тогда бы мы не встретились! – сказала Виктория, – и вы бы сейчас другой в другом месте то же самое рассказывали.

– Никому я еще не открывался, – сказал Красавчик, – а почему сейчас вам все без страха рассказываю, даже сам не пойму. Может, море на человека так действует – нет, это не море, это вы мне как женщина нравитесь.

– А это как? – спросила Виктория, поощряя его улыбкой. Неожиданно Красавчик смутился. И так это у него натурально получилось, что собеседнице стало неудобно. Он потупил глаза.

– Скажу, как хотите. Может вы после этого со мной разговаривать не пожелаете, но я скажу. Чего уж теперь…Мы когда из кафе выходили, вы шли впереди, а я вам в спину смотрел. Я увидел на вас трусики, широкие, не такие, как эти полоски, что на пляж одевают. Не поймешь, зачем они и нужны. У вас они рельефно так выделялись. Вот, хотите я стану на край, – Красавчик показал на парапет, – а вы меня с этой высоты столкните вниз. Но я, простите меня, в это время так захотел вас… повернуть к себе лицом. Мне показалось, что я вас в одних белых трусиках несу на руках по длинной, длинной лестнице. А вы меня обнимаете за шею. А потом ступени кончились, и мы пошли рядом. А я вас все равно сейчас вижу и чувствую, как будто вы без юбки и кофточки. И ничего с собой поделать не могу.

Красавчик подумал, что если и дальше она будет слушать его порнографический бред, то он уже иссяк. Он на словах сделал все возможное. Рассказал, какая она красивая, даже напустил немного эротического тумана. Сначала он представил ее недоступной, затем на словах раздел, взял на руки и понес. Куда спрашивается, понес? Не до горизонта же?

И после всех этих словесных упражнений она стоит рядом с ним бесчувственным бревном. Если бы Федор не имел опыта общения с женщинами, то мог бы заподозрить, что безразличен ей, но он отлично видел, каким загорающимся огнем охвачено тело этой действительно красивой женщины. Она, похоже, готова была его слушать до бесконечности, позволяя в мечтах касаться даже интимных предметов туалета. А в реальности была пока недоступна и холодна.

«Бред да и только, – подумал Федор. – И так слишком откровенно сказал. Если еще откровеннее, то это уже съем обычной проститутки, с которой договариваешься за определенную плату». Этого-то как раз и не нужно было Красавчику. Он должен медленно, постепенно подвести ее к определенному состоянию. Она с каждым днем должна глубже и глубже заглатывать крючок. А то ведь может так случиться, удовлетворит минутную страсть, прихоть праздной богатой женщины, а та помашет уму ручкой. С сожалением, но помашет». Опыт был у Красавчика. Рвали с ним, кровоточа душой и сердцем.

Новоявленный стратег внимательно всматривался в собеседницу.

Что-то тревожило Викторию, а что, Федор понять не мог? Казалось, он выбрал верную тактику, и она сразу же дала плоды. Виктория сама раскрылась перед ним в кафе. А теперь тень сомнений легла на ее чело.

Неужели она разгадала в нем обычного охотника? Нельзя исключать и этот вариант. Он откровенно предложил ей свои услуги, а она кочевряжиться. Красавчик в душе оскорбился. Его нежная душа издала стон. Да на мне восемнадцатилетние девственницы гроздьями виснут. Я только свистну, очередь будет стоять. Старуха. Рассматривает исподтишка. Сколько можно перед тобой бисер рассыпать?

– Мне кажется, вы взялись за непосильную роль! – неожиданно заявила Виктория.

Что-то в плане Красавчика не выстраивалось. А вроде медленно поспешал. Если она приняла его за провинциального лаптя, каким он хотел перед ней предстать, и разгадала истинные намерения, то должна была бы сказать не «непосильную роль», а «не свойственную роль».

Здесь же понимай так, что он не сможет на соответствующем уровне обслужить. «Мадам, вы глубоко заблуждаетесь!» – мысленно чертыхнулся Красавчик и, мило улыбнувшись, спросил:

– Почему?