Кетрин Распберри: Светская львица

– Прекрати! Да прекрати же!

Джинджер зажала уши ладонями и зажмурилась, но неугомонный Вэл продолжал распевать во все горло, засунув руки в карманы штанов и болтая ногами… Он напоминал скорее Тома Сойера и Питера Пэна в одном лице, забывших повзрослеть, чем двадцатипятилетнего архитектора из преуспевающей фирмы, которым являлся на самом деле.

– Вэл, я сейчас запущу в тебя чем-нибудь тяжелым! – пообещала Джинджер. – Замолчи, пожалуйста, у меня уже голова гудит.

– Значит, ты все-таки пойдешь со мной на танцы? Я буду петь, пока ты не согласишься, даже если мне придется делать это до утра! – между двумя строчками куплета вставил Вэл и на всякий случай продолжил:

Тридцать один кенгуренок Веселится, как ребенок…

– Это ты – как ребенок. Хулиган и шантажист! – возмутилась Джинджер. – Ты можешь вести себя как взрослый человек?

Она поймала себя на том, что ей уже хочется отдернуть портьеру, закрывающую вход в комнату, чтобы проверить, где там притаились проклятые назойливые зверушки, и разогнать их к чертовой матери.

– Как? Тебе не нравится про кенгурят? – удивился Вэл. – Ну хорошо. Я еще другую песню знаю:

Сорок одна бутылка виски стояла на столе…

– Ладно. Ладно! О'кей! – сдалась Джинджер. – Подчиняюсь грубой силе. Слышишь?

Вэл перестал болтать ногами, прекратил пение и с интересом посмотрел в глаза подружки.

– То есть мы идем?

– Да, да, идем. Сейчас переоденусь. Только, ради всего святого, не сиди на столе, сколько можно говорить! Диваны в комнате для кого стоят? – укоризненно покачала головой она.

– Не знаю, – пожал плечами Вэл. – Здесь все такое красивое, что я боюсь протереть обивку своими грубыми штанами.

Джинджер удивленно приподняла брови и огляделась, словно по-новому воспринимая знакомую обстановку громадной гостиной, предмет ее радости и гордости.

Она вложила столько фантазии, энергии и денег, чтобы реализовать свою давнюю мечту – превратить комнату в экзотический уголок джунглей. Уже упомянутые портьеры на дверях, как и шторы на окнах, напоминали тигриные шкуры, занавешивавшие вход в пещеру первобытного человека. Стены, до трети облицованные деревянными панелями, выше были обтянуты красным шелком с бордюром «под леопарда». В просветах между пальмами и фикусами, которые заполняли собой все углы и ниши комнаты, эти яркие стены напоминали об алом тропическом закате и хищниках, притаившихся в ожидании часа охоты.

На полу перед диваном красовалась огромная мягкая полость из искусственного меха, напоминавшая шкуру пумы-переростка, в которую так приятно погружать босые ступни, сидя с чашечкой кофе перед телевизором.

Мягкую мебель Джинджер велела обить тканью песочного цвета, чтобы глазу было на чем отдохнуть в этом агрессивно-зверином интерьере. Блаженно опустившись после вкусного ужина в кресло или на диван, она представляла, что лежит на горячем песочке в лучах нездешнего солнышка и гладит, как Клеопатра, своего цепного леопарда (она понятия не имела, был ли у царицы леопард, но мечтам это не мешало).

Это была не просто гостиная – это был салон, в котором в лучшие времена собирался весь местный бомонд. Вот только недавно эти времена закончились… А когда-то все восхищенно ахали, хваля дизайнерский талант хозяйки, с увлечением рассматривая фигурки африканских божков на полках, слушая журчание комнатного фонтана или наблюдая за тропическими рыбками в трехсотлитровом аквариуме, притулившемся у одной из стен.

Джинджер было очень хорошо в ее любовно свитом гнездышке. Вот только знакомые мужчины почему-то не разделяли этого чувства. Сейчас, после слов Вэла, хозяйка гостиной вспомнила, что не только он, но и другие ее знакомцы не любили садиться на эту светлую обивку и ступать на мягкий пушистый ковер..

Вот и бывший муж чаще проводил вечера в своем кабинете, спускаясь в зал только затем, чтобы приветствовать гостей. Особенно после того, как он пролил пиво на диван и она отчитала его весьма раздраженным тоном…

Хотя, конечно, не диваны портили погоду в доме… Джинджер тяжело вздохнула и постаралась прогнать воспоминания.

– Ладно, что-нибудь придумаем, – кивнула она Вэлу и в приступе великодушия добавила: