— Ты не заболела? Ничего не сломала?
В этом вся Френсис. В школе у меня в классе было несколько крутых девчонок, которые время от времени на кого-нибудь наезжали. Окружали свою жертву в коридоре на переменках, так что многие боялись перерывов между уроками. Иногда они делали это во время ланча, когда учителя оставались в учительской — читали газеты, курили и сердито поглядывали на часы, стрелки которых во время уроков так медленно ползли по циферблату, а теперь вдруг бешено спешили вперед.
Моя очередь настала в тот день, когда я единственная получила «А» [3] Высшая отметка в английской школе.
по рисованию и учительница неосмотрительно тепло поздравила меня перед всем классом. Все наши крутяшки мгновенно зыркнули на меня — и я сразу поняла, что произойдет на переменке.
И конечно, они вшестером окружили меня в коридоре на верхнем этаже и принялись толкать и злобно подшучивать надо мной. Я молчала и смотрела себе под ноги, ведь если бы я хоть что-то сказала, стало бы еще хуже. Я видела, что они сделали с бедной Кэтрин Гиббонс, которая во время издевательств над ней храбро распевала «Палки и камни могут сломать мои кости» [4] «Sticks and stones may break my bones, but names (words) never will hurt me» — строчки из американского детского стишка, которому родители обучают детей, чтобы они могли дать отпор тем, кто их обидно обзывает. «Камни и палки могут сломать мои кости, но обидные прозвища (слова) не ранят меня». Эти строчки неоднократно, в слегка перефразированной форме, использовались в разных песнях — в частности, Джо Кокером в песне «Sticks and Stones».
.
Одна из девчонок довольно равнодушно толкнула меня. Я покачнулась и сильнее прижала к груди портфель, но тут все более и более однообразные издевки моих мучительниц заглушил громкий крик: «Эй, вы!»
Мы все обернулись и увидели Френсис, которая на всех парах мчалась к нам с раскрасневшимся от злости лицом. Через несколько секунд она схватила мою главную обидчицу за шею и прорычала:
«Еще раз хоть пальцем тронешь мою младшую сестру — и я тебе рожу в мякиш превращу, поняла?»
Она повалила девчонку на пол, а все остальные разбежались. Я помню, как Френсис посмотрела на меня и вздохнула. «Кофту выправи из-за пояса, Эл. Никто так не заправляет…»
— Элис, — окликает меня Френсис, потому что я долго не отвечаю ей. — Ты меня пугаешь. С тобой точно все в порядке?
Я делаю глубокий вдох и пытаюсь успокоиться.
— Со мной да. Я привезла Гретхен в больницу.
— О господи, — выдыхает Френсис. — Бедняжка! Твои подруги — просто королевы мыльных опер. Ты слишком добра, Элис, вот что я тебе скажу. Небось она напилась и расшиблась и теперь тебе надо за ней присматривать?
— Типа того. Я вечером зашла к ней, а она…
Мне вдруг так хочется все рассказать Френсис, но нас прерывает пискливый плач, доносящийся издалека.
— О нет! — в сердцах восклицает Френсис. — Он все-таки проснулся. Черт, черт, черт. Ты даешь мне слово, что с тобой все в порядке?
Плач становится все громче и настойчивее. Это упрямое требование внимания, и я ничего не могу с собой поделать — испытываю уважение к моему крошечному, наверняка побагровевшему от крика племяннику.
— Какого черта? Как ты мог уже проснуться? — укоряет его Френсис. — Я же тебя всего пятнадцать минут назад покормила.
Она страдальчески вздыхает.
Я закрываю глаза и снова делаю глубокий вдох.
— Френ, — решительно заявляю я. — Я в полном порядке. Справлюсь. Иди.
— Ты уверена? — Я слышу в ее голосе облегчение. — А с Гретхен-то что случилось?
Фредди наращивает громкость своих воплей до такого уровня, что того и гляди стекла начнут трескаться.
— Ничего, ничего страшного. Я тебе позже перезвоню, если что.
— Маме попробуй дозвониться, ладно? — виновато говорит Френсис. — Она подскажет, что делать. Может быть, они уже вернулись. Если дозвонишься, скажи ей, чтобы она мне потом перезвонила, хорошо?
— Хорошо, — послушно отвечаю я. По щеке у меня бежит слеза.
Френсис вешает трубку, даже не удосужившись попрощаться со мной. Мне хочется тут же снова позвонить и сказать ей: «Если честно, ты мне нужна. Мне страшно, Френ!»
Однако я набираю номер родителей и медленным шагом направляюсь к главному входу. Но все как сказала мне Френсис: гудки, гудки, а потом включается автоответчик.
И я набираю номер моего брата Фила. Если он дома, то может спуститься вниз и сказать маме с папой, чтобы включили телефон и что я хочу с ними поговорить. Мне вдруг совершенно необходимо срочно поговорить с мамой или папой — пусть хоть кто-то скажет мне, что все будет хорошо, иначе…
Читать дальше