Соня Сойер-Джонс - Крыса-любовь

— У нас с вами большие планы на эту неделю. Мы определили наши цели и способы их достижения. Мы стоим на пороге великого прорыва, который изменит всю вашу жизнь.

Ответа клиента я не услышала — скорее всего, он беспрестанно кивал. Как игрушечный песик на приборной доске машины.

— Видимо, — увещевал мистер Улог, — нам предстоит великая неделя. Мы обязаны сделать ее великой. Это в ваших силах, я точно знаю. Вы меня понимаете?

Наверное, клиент уже не кивал, а мелко тряс головой.

— Я верю, вы достаточно велики для этого. Вы гигант, и вы непременно сделаете гигантский шаг вперед.

Я еле успела отскочить от двери, когда мистер Улог распахнул ее. Его клиент был прямо у него за спиной, хотя сперва я этого не заметила. «Гигант» оказался малогабаритный — почти кукольный, но идеально сложенный человечек в двубортном пиджаке, смахивающий на одного из тех пажей, что держат кольца во время венчания. Его макушка не доходила и до средней пуговицы рубашки психотерапевта.

На Улоге бросались в глаза синий костюм, красный галстук и дорогой загар. Едва увидев меня, он отработанным движением выбросил руку для пожатия и принялся источать радушие. Я объяснила, что жду его коллегу. Улог сник, но свою визитку мне все же всучил:

ДАЛЛАС УЛОГ,

Психотерапевт

Каждый человек — это жизнь, которая жаждет сбыться!

Затем он повернулся и эдак деликатно подтолкнул вперед своего клиента. Человеку среднего роста достался бы тычок в спину, но клиент был настолько мал, что ладонь мистера Улога опустилась на его затылок, — можно сказать, «гигант» получил затрещину. Однако человечек понял намек и представился, тоже снабдив меня визиткой:

ТОМАС КОРЕЛЛИ,

Театральный агент

Зажигаю звезды!

Визитку я взяла, точно зная, что она мне не понадобится. Моя мать Дебора — театральный агент, причем очень известный. (Да-да, та самая Дебора Тринкер.)

— Видите? Проще простого! — сказал Улог, провожая клиента до лестницы. — Каждая встреча — это шанс.

В эту самую минуту из-за угла коридора вывернул долговязый, худющий парень и рванул вперед, едва не опрокинув Улога и «гиганта». Тогда я не знала, что это Арт, и приняла его за Гордона Стори. Вполне логичный вывод, между прочим, учитывая, что я стояла возле кабинета Гордона Стори, а долговязый скакал к двери, звеня ключами.

Правда, его видок слегка сбил меня с толку. Футболка, джинсы, ковбойские сапоги и «конский хвост» как-то не вязались с моим представлением о психотерапевтах вообще и мистере Стори в частности. После нашего единственного телефонного разговора я почему-то воображала человека постарше, в костюме, с тщательно прикрытой лысиной. Долговязый ни капельки не походил на психотерапевта. Он выглядел полной противоположностью Улога.

В кабинет он ворвался, даже не глянув на меня. Я вошла следом и представилась:

— Джули Тринкер.

Он либо понятия не имел, кто я такая, либо плевать хотел на клиентов.

Меня здорово подмывало развернуться и сию же секунду уйти. Я бы так и сделала, будь у меня сил побольше. Но утренняя встреча с Шейлой меня подкосила. К тому же я понимала, что, если откажусь от этого терапевта, придется искать другого, а значит, снова звонить, договариваться, еще и оправдываться перед Шейлой. Честно говоря, у меня не было ни малейшего желания так напрягаться. Это на меня не похоже, понимаю, но в тот момент я подумала: что толку лезть из кожи вон, если тебя все равно никто не оценит?

Вот почему, вместо того чтобы продемонстрировать Арту Стори свою спину, я топталась у него за спиной, пока он шарил на столе, что-то выискивая. Через какое-то время я решила напомнить о себе:

— Я — Джули Тринкер.

Одна стена большой комнаты, отделанной в серых и бледно— розовых тонах, пестрела дипломами в рамочках и жизнеутверждающими изречениями, другую занимала доска вроде школьной и репродукция кого-то из фламандцев. Минимум мебели: серый пластиковый стол в углу, у окна; рядом картотека; в центре, друг напротив друга, две кожаные банкетки. И огромное неиспользованное пространство голого пола.

Грохнул задвинутый ящик стола.

— Органайзер где-нибудь видите? — бросил психотерапевт, не потрудившись взглянуть в мою сторону. — В столе, на столе?

— Под телефоном случайно не он?

— Этот? Зеленый? Я думал, они всегда черные.

Для меня это прозвучало так же нелепо, как для вас.

— Спасибо, Дженни. — Подхватив находку, он устремился к двери.