Соня Сойер-Джонс - Крыса-любовь

— Да, неплохо. Не поверишь, но именно там я сейчас и сижу.

— Здорово.

— От подвесок сейчас и правда потрясающие тени. На полу, да и на мне тоже. Вот как раз тень упала мне на лицо. Как повязка на глазах. Такая кривая, треугольная и…

— Ну ладно, пусть. Так на чем я остановилась?

— На тенях.

— А, да. Но ты ведь понимаешь, это только идея.

— Да, но она мне нравится. Давай дальше.

— Ты не обязан за нее хвататься.

— Да нет, все класс. Валяй дальше.

— Теперь представь, что Джули на улице, под окнами мастерской. Стоит возле машины и смотрит вверх. Все окна настежь, и…

— А я сижу тут, весь в тени? И не знаю, что она рядом?

— Вот-вот. Ты сейчас вроде бы трагический герой. Думаешь, что все кончено.

— А на самом деле ничего не кончено? Так, что ли?

— Никто пока не знает, Арт. Я даже не уверена, что это важно. На общем фоне это такой… проходной эпизод.

— Понятно. Это я так, просто хотел уточнить, что у нас с сюжетом. А как же Джули? Что она при этом чувствует? Мы не слишком зациклились на мне?

— За Джули не волнуйся. Трагедия-то у тебя. У нее все в ажуре.

— Ну ладно, ладно. Выходит, я все это время говорю с ней по телефону? Ты так придумала?

— По телефону? Зачем? Нет, этого я себе не представляла.

— Нет?

— Это как-то надуманно.

— Да, наверно.

— Хотя… Пожалуй, можно и по телефону. Или нет? Нет, лучше не надо. Это не к месту.

— Ну не надо, так не надо. Тогда как? Я тут сижу и… что я делаю?

— Ничего, Арт. В этом вся соль. Самый сильный образ. Ты сидишь под своими бедными, бессильными творениями. Под этими бесплодными, бесполезными чудищами, на которые ты убил годы жизни.

— Ладно, мысль понял.

— И… и… Что же дальше? Не знаю. Что-то должно случиться, чтоб они задвигались.

— Я забрасываю веревку и вешаюсь на одной из них?

— Очень смешно. Нет, я думаю, это должно быть что-то… Гм. Посильнее ветерка…

— Ураган?

— Да нет. Сильнее как образ.

— Гигантская птица? Как тебе? По-моему, сильно. Или пусть стая птиц хлопает крыльями.

— Может, куры?

Куры? Ей-то они как пришли в голову?

— Собственно, куры уже были. В последней главе.

— Правда? Какое совпадение!

— Да, целая стая кур. Жирных, с раздутым брюхом.

— Знаешь, я сейчас подумала, что куры, наверно, не годятся.

— И правильно. Куры нам не нужны. У них ведь даже крыльев нет. Им же подрезают, когда они еще совсем маленькие, да?

— Стоп! У меня мелькнула мысль…

— Хорошая?

— А как насчет… Нет, забудь.

— Что такое?

— Мысль ушла. Ну ничего. У тебя ведь теперь есть начало. Что-нибудь придумаешь.

— А может, нужен поцелуй? Просто, зато мощно. Могло бы сработать.

— Арт, она ведь внизу, под окнами. Это ж как надо вытянуть губы?

— Да нет, я про воздушный поцелуй. Она сдувает его с пальцев. Стоя внизу. В розовом платье.

— Каком розовом платье?

— У тебя есть. Потрясающее. С застежкой спереди. Хотя это неважно. Главное, она стоит под окном и шлет воздушные поцелуи. Они влетают в окно… И фигуры качаются.

— Да?

— И тени скользят по его лицу. По глазам — туда-сюда, туда-сюда. Тьма, свет, тьма, свет. Понимаешь, Тьма и Свет с большой буквы.

— Неплохо.

— Боже! Господи! Не может быть!

— Что там такое?

— Они качаются! Вот сейчас. Качаются!

И тут я понял. Я выскочил из кресла и выглянул в окно. На улице стояла Джули Тринкер, настоящий друг, моя сирена, и яростно сдувала с пальцев быстрые поцелуи. Дула изо всех сил и не сдавалась.

Она перестала дуть, когда увидела меня, и замахала рукой, засияла.

— Ну как? — крикнула Джули. — Сработало?

— Для меня сработало, солнышко. Еще как! По крайней мере, это начало!

«Хлеб с маслом» (франц.).

Мексиканское блюдо, пюре из авокадо со специями.

Мари, коньяк для мадемуазель. И мне тоже, живо! (франц.)

Мадемуазель, это ваш телефон? Пожалуйста… (франц.)

Не так ли? (франц.)

Ваша мама умерла? (франц.)

Надежда (англ.).

Очень, очень хороша (франц.).

Для вас ничего нет (франц.).

Сюда.

Такова жизнь и такова смерть (франц.).