Татьяна Туринская - Чужой, посторонний, родной

Все, что свято берег ты сам

Всею силой мужской любви…

Не проняло… Может, прав был Вовка? Может, действительно Шекспир на эту высокообразованную публику лучше подействовал бы? Может, еще не поздно все исправить? Как там Гамлет говаривал: "Быть или не быть? Вот в чем вопрос!" Интересно, если вот так сразу, без предупреждения, перейти с Симонова на Шекспира — проснутся? Или даже не поймут, что абитуриент читает уже другого автора? Можно было бы рискнуть, да только кроме избитой фразы "Быть или не быть" Виктор не знал ни строчки, он ведь его не то что не читал, даже фильм со Смоктуновским не смотрел. Вот на спектакль с Высоцким сходил бы непременно, но разве ж в их глухомань приличный театр приедет? Да к тому же Высоцкий слишком рано умер, братья еще под стол пешком бегали. Это уже потом, когда выросли, с несказанным удовольствием смотрели "Место встречи изменить нельзя". Любимой по жизни фразой у Витьки стала "Дурак ты, Шарапов!" А интересно, как бы Высоцкий расправился с фашистами? Если бы он прочел этот стих, удалось бы ему расшевелить сонную комиссию?

Насколько возможно, постарался подделать голос под знаменитую хрипотцу Глеба Жеглова:

— Если ты фашисту с ружьем

Не желаешь навек отдать

Дом, где жил ты, жену и мать,

Все, что родиной мы зовем, —

Знай: никто ее не спасет,

Если ты ее не спасешь;

Знай: никто его не убьет,

Если ты его не убьешь.

И пока его не убил,

Ты молчи о своей любви,

Край, где рос ты, и дом, где жил,

Своей родиной не зови.

Пусть фашиста убил твой брат,

Пусть фашиста убил сосед, —

Это брат и сосед твой мстят,

А тебе оправданья нет.

За чужой спиной не сидят,

Из чужой винтовки не мстят.

Раз фашиста убил твой брат, —

Это он, а не ты солдат!

Во взглядах членов комиссии, до этого рассеянных и откровенно скучающих, появилось что-то живое. Виктор приободрился и закончил максимально эффектно, с вызовом и даже не без истеричной нотки, чтоб уж совсем сразить слушателей наповал:

— Так убей фашиста, чтоб он,

А не ты на земле лежал,

Не в твоем дому чтобы стон,

А в его по мертвым стоял.

Так хотел он, его вина, —

Пусть горит его дом, а не твой,

И пускай не твоя жена,

А его пусть будет вдовой.

Пусть исплачется не твоя,

А его родившая мать,

Не твоя, а его семья

Понапрасну пусть будет ждать.

Так убей же хоть одного!

Так убей же его скорей!

Сколько раз увидишь его,

Столько раз его и убей!

Сказал, как припечатал. И обвел почтенную публику победным взором: ну что, как я вас? Проснулись?

Старушка с ярко-розовыми губами и отдающими голубым отсветом волосами, этакая престарелая Мальвина, сидевшая с краю, раскрыла рот:

— Ну что ж, интересный подход. Что еще вы нам можете показать?

Виктор приободрился. Стихотворение прошло "на ура", ну а с басней тем более проблем не будет.

— Басня. Сергей Крылов.

Вороне как-то бог послал кусочек сыру;

На ель Ворона взгромоздясь,

Позавтракать было совсем уж собралась,

Да позадумалась, а сыр во рту держала.

На ту беду Лиса близехонько бежала;

Вдруг сырный дух Лису остановил…

Старушкины куделечки послушно подпрыгивали в такт его словам. Но едва Витя добрался до самого интересного места, как раздался резкий окрик с другого конца стола:

— Достаточно, дальше мы знаем.

Тот растерянно стоял, не зная, что еще предложить высокой комиссии. Плясать он не умел, вот разве спеть что-нибудь?

— А? Э-ээ, — нерешительно топтался он, не зная, как бы поделикатнее предложить свое музыкальное творчество. А хуже всего то, что он никак не мог выбрать песню: как на грех, в голове одни только похабные частушки крутились, и ничего культурного.

— Достаточно, — повторил мужик в маленьких очечках. Где-то Виктор его видел. Наверное, артист какой-то, но малоизвестный — так, навскидку, не то что фамилии — фильма-то не припомнишь. Смотри-ка ты: мелочь пузатая в киношном мире, а заседает в приемной комиссии. — Мы видели уже все, что нас интересовало на данном этапе. Вы свободны. Пригласите следующего.

Он заглянул в список и добавил:

— Матрохин, приготовиться Антоновой.

… В списке прошедших во второй тур его не оказалось. А Вовка поступил. Что сделал бы настоящий брат-близнец? Из солидарности бросил бы все и вернулся домой, чтоб Витьке одному не стыдно было попадаться на глаза знакомым. Но тот заупрямился: "Это мечта всей моей жизни, я не могу от нее отказаться". Витька обиделся смертельно. Приехав домой, первым делом заявил матери: