Татьяна Туринская - Прости, и я прощу

Уборка была в самом разгаре — груда вещей и бумаг валялась на столе, создавая жуткий бардак, когда стеклянная дверь в стеклянной же стене, наглухо занавешенной жалюзи, отворилась, и на пороге появился бывший шеф с неизвестной барышней. Катерине хватило одного взгляда на нее, чтобы понять, почему Светка ничего не смогла сказать о ее спутнике: эффектная шатенка с чуть более насыщенным макияжем, чем положено по этикету ранним утром, затмевала собственной яркостью всех и вся, находившихся в радиусе двадцати метров. А шуба! Катя никогда не сходила с ума от модных тряпок, но обладательнице шубки позавидовала — рыжеватенький не то соболь, не то еще какой зверь определенно благородных меховых кровей переливался перламутром под рассеянным светом люминесцентных ламп, заменявших проспавшее в это пасмурное зимнее утро солнце.

Последним из кабинета шефа вышел мужчина лет тридцати с небольшим. Короткая стрижка, открытое лицо, внимательный взгляд серых глаз сквозь небольшие очки в тонкой металлической оправе, темная родинка на левой щеке, ближе к носу. Хорошо, что Катерина сидела, иначе ноги могли ее подвести. Очень было бы красиво, если бы она на глазах изумленной публики рухнула на пол посреди офиса.

— Знакомьтесь, — гостеприимно произнес Шолик. — Госпожа Сидорова, Лидия Георгиевна. Прошу любить и жаловать, это ваш новый шеф. Теперь со всем вопросами к ней.

— Нет-нет, Владимир Васильевич — торопливо поправила его Сидорова. — Вы все перепутали. Я — хозяйка, а директорствовать будет мой муж, Юрий Витальевич Сидоров. Юра, выйди же на передний план, пусть подчиненные тебя увидят.

Ее голос доносился до Катерины словно бы издалека, как будто из другого измерения. А в этом измерении остался только один человек. Он. Юра. Ее Юра. Нет, увы, уже давно чужой…

От счастья Катя не могла усидеть на стуле. Стрелки часов замерли, словно устроили забастовку, и обеденный перерыв все не кончался и не кончался. А ей так хотелось скорей сделать то, зачем они пришли в это неуютное казенное помещение.

— Катька! — строго одернул он ее. — Невеста должна быть серьезной — мы же не баловаться сюда пришли. Потерпи, осталось всего десять минут.

Та вздохнула, в очередной раз придирчиво взглянула на часы и поправила собеседника:

— Двенадцать.

— Двенадцать — тоже ерунда. Ты больше ждала. Признавайся — ведь ждала, я прав? Небось, ночами не спала, только и мечтала, как меня сюда затащить.

Катерина хихикнула и скромненько отвернулась. Однако долго молчать она не могла, от восторга хотелось скакать и петь во весь голос, не обращая внимания на чужие изумленные взгляды — на скамеечке ближе к выходу сидела еще одна парочка счастливчиков.

— Мечтала, — откровенно ответила она. — А ты? Можно подумать, я тебя сюда на веревочке затащила. Врешь ведь, сам уговаривал.

Собеседник ухмыльнулся:

— Уговаривал. Потому что видел, как тебе это хочется услышать. Мне не тяжело. Зато тебе приятно.

— Не тяжело? — голос Катерины дрогнул, улыбка растаяла. — Не тяжело? И все?

Еще мгновение назад она вся светилась, теперь же ей хотелось провалиться сквозь землю: нет, не о таком счастье ей мечталось. "Не тяжело" — это совсем не то же самое, что "Люблю".

Она вновь отвернулась, теперь уже совсем не кокетливо, а тяжело, всем корпусом. Сжалась в комок, словно приготовившись к нападению, но тут же вскочила, словно пружина внутри нее распрямилась. Собралась бежать без оглядки из этого неприветливого места. Но у него была отменная реакция. Ухватил за руку, останавливая. Сам поднялся навстречу, притянул ее к себе:

— Стой, глупая. Дурочка. Что ж ты у меня такая дурочка легковерная, а? Никто меня сюда на аркане не затягивал, это я тебя сюда привел. Это я этого хочу. Я об этом мечтал, я. Ну и ты, разумеется — никогда в жизни не поверю, что ты об этом не мечтала. Мир?

Грусть и обида мигом улетучились. Не скрывая счастья, Катя заглянула в серые бездонные глаза любимого и кивнула:

— Мир. Только ты так больше не шути, ладно?

— Ладно, — согласился он и чмокнул ее в губы.

Едва ли не насильно усадил на мягкую скамейку перед запертой дверью, сам присел рядышком, обнял ее за плечи. Помолчал несколько мгновений, потом спросил:

— А скажи, когда ты начала примерять мою фамилию?

— То есть? — переспросила Катерина.

— Ну, раз замуж за меня хотела, значит, и фамилию примеряла, так? Ну скажи, было дело? Пробовала на зубок: "Катерина Сидорова"? Было ведь, а?

Катя хихикнула, радостно кивнула. Было, чего там. Еще как примеряла.