Патриция Хорст - Жемчужное ожерелье

– Именно! – с достоинством ответила Дороти, хотела еще что-то добавить, но не успела: пес сильно дернул веревку, заинтересовавшись придорожными кустами, и она едва устояла на ногах.

– Прошу прощения, мадам, но вы разве не знаете? Устав, выработанный жильцами совместно, запрещает держать здесь животных.

– Бывают обстоятельства…

С выражением каменной непреклонности на лице тот повторил:

– Порядок есть порядок… Я не имею права.

– Нет правил без исключений, – закипая, произнесла Дороти, проклиная про себя и сами дурацкие правила, и человека, отстаивавшего их соблюдение.

Брасс остановил «форд» и выглянул из окошка. Не без злорадства подумал о том, что «законница» Ламбер сама столкнулась с очевидной нелепостью, загнавшей ее в тупиковую ситуацию.

Обследовав кусты возле ворот, пес перенес свое внимание на цветочную клумбу, вызвав еще большее недовольство привратника, которое тот не замедлил высказать вслух.

– Видите ли, – окончательно растерялась Дороти, – в дороге ему пришлось слишком долго терпеть.

Эдди рассмеялся, чем тут же привлек внимание блюстителя порядка. С брезгливой надменностью, с какой только что смотрел на собаку, он окинул взглядом видавший виды автомобиль Брасса.

– Извини, приятель, – с издевкой произнес Эдди, улыбаясь во весь рот, – свой «мерседес» я сегодня оставил дома. Он нуждается в небольшом отдыхе.

– Этот джентльмен ваш друг, мисс Ламбер? – не уловив юмора, спросил тот.

Дороти вздохнула, стараясь не смотреть Эдди в глаза.

– Да. Я опоздала на автобус, и он любезно согласился подвезти меня домой.

– Значит, собака принадлежит вам, сэр?

Не успел Эдди ответить, как его опередила Дороти.

– Да. – Она с мольбой взглянула на него.

Ох, как хотелось Эдди преподать этой гордячке хороший урок! Уличить во лжи, заставив унизительно изворачиваться перед ничтожеством, диктующим ей условия, о которых она и не догадывалась, когда сердобольно взяла пса под свою опеку. Вот нажмет сейчас на газ и с триумфом отчалит, пусть выкручивается как знает, подумал он.

Но умоляющий взгляд прекрасных карих глаз тронул сердце Эдди. Правда, не последнюю роль также сыграло и вполне корыстное соображение: в ответ на услугу адвокатша, возможно, станет более уступчивой и в том, главном, деле, которое их свело. Поэтому он закивал, улыбаясь привратнику.

– Конечно, мой… Старый и верный друг… э-э…

– Джек, – сказала Дороти, радуясь, что Брасс не подвел ее. – У нас, по-моему, гостям разрешается привозить с собой домашних животных при условии, что те не останутся здесь на ночь. Разве не так?… Буду признательна, если вы откроете ворота и позволите моему гостю въехать.

– Джек? – недоуменно пробормотал Брасс, когда Дороти с собакой снова забрались в машину и, провожаемые неодобрительным взглядом, въехали на территорию жилищного кооператива. – Почему именно Джек? Думаешь, ему подходит это имя?

Дороти поджала губы, устремив взгляд на мощенную кирпичом дорогу, петлявшую между ухоженными клумбами и стрижеными газонами. Замыкала ее группа трехэтажных коттеджей, фасадом выходящих на залив.

– Нужно же было как-то назвать, – наконец ответила Ламбер. – Во всяком случае, я не мямлила про верного друга, которого зовут «э-э-э»… Здесь направо, к стоянке для гостей.

– Мне она ни к чему, – заметил Брасс, втайне наслаждаясь собственным коварством. – Я высажу вас с Джеком и сразу уеду. Уже начало девятого, а мне еще домой добираться!

– Ты не можешь оставить пса у меня, – тихонько напомнила Дороти, наконец-то тоже перейдя на «ты». – Ведь ты слышал, каковы здесь правила.

Эдди изобразил удивление.

– Ты всерьез ожидаешь, что я избавлю тебя от Джека? Я воспринял разговор с привратником лишь как естественную уловку, позволяющую тебе с собакой попасть за ворота.

– Мистер Брасс, пожалуйста!

– Эдди, – поправил тот.

Дороти подняла на него непонимающий взгляд.

– Минуту назад я был другом и Эдди, а не неким официальным лицом, которого называют исключительно по фамилии. Очевидно, я чем-то провинился, раз ты выбрала такой стиль?

Дороти обернулась к сидящему на заднем сиденье псу, и Эдди снова получил возможность глянуть на ее колени. К этому прибавилось тихое шуршание шелкового платья, пахнуло легкой волной духов, и он почувствовал, сколь решительно не способен поставить привлекательную молодую женщину в безвыходное положение. Тихий неуверенный голос Дороти стал последней каплей: