Елена Холодная: Ночной принц и я

В ту ночь я плохо спала. Мне то снился суд, то глаза Кузнецова, горящие ненавистью, но раз за разом я оказывалась в объятиях Лекса, и страх уходил, оставляя спокойствие и уверенность в собственных силах. Но я всё равно ворочалась с боку на боку, сминала простыню, а, открывая глаза, раз за разом видела его синюю бездну.

На следующее утро я обнаружила, что во всей вчерашней суматохе так и не взяла у него телефон. В голове ещё жили его синие глаза, а руки ощущали тепло его ладоней. Сомнения развеялись. Вот он — тот лучик света, что может осветить мою жизнь. Я села на кровати и обняла подушку и, глупо улыбаясь в неё, всё ещё вспоминая его глаза. В сердце почему-то стало щекотно, и я рассмеялась.

— Алис, ты встала? — в комнату зашла мама. — Давай одевайся и завтракать.

Я немного поела, при этом хихикая в тарелку под неодобрительным взглядом мамы. В голове крутились те моменты близости, когда он очередной раз подхватывал меня, как мы кружились, как он обнял меня перед подъездом. Я ещё не была так абсолютно счастлива.

— Ты пришла вчера весёлая. Что-то случилось?

— Ничего.

— Я видела во дворе машины. Кто это был?

— Друзья.

— Моя дочь влюбилась, — усмехнулась мама.

— Нет- нет. Что ты. Просто, просто… Мы с ним катались вместе, ну и он подвёз нас. И всё, — смутилась я, краснея.

— А глаза почему-то говорят мне другое, — ухмыльнулась матушка, вставая. — Если не хочешь, не говори. Только предупреди меня, когда будешь выходить замуж. Ладно?

— МАМА! — возмутилась я, но услышала в ответ лишь искристый смех. — Ладно, я пойду, погуляю с Громом.

Гром — это наша собака. Небольшая западно-сибирская лайка с дружелюбным нравом, весело прыгающая на каждого, кто посмеет войти в квартиру. Сбивает его с ног и зализывает до полусмерти. Вот такой вот он наш Гром…

— Диан, привет!

Я позвонила Дианке сразу, как только вышла на улицу. Ответил мне заспанный, недовольный голос.

— Алис, с ума сошла? Такая рань!

— Вообще-то уже десять часов, если ты не в курсе. Диан, я вчера забыла спросить телефон у Лекса.

— У кого? — на том конце видимо не поняли, что за человека я имею в виду.

— У Лекса. У Александра, — я хотела сказать.

— А-а… — протянула Диана. — У малого. А тебе, зачем его телефон?

— Ну, мы же вчера вроде как познакомились, — промямлила я, удивляясь такому странному вопросу.

— Извини, Алис, но Малой малознакомым людям телефон не даёт.

В трубке раздались гудки. Диана повесила трубку. Я отняла раскладушку от уха и ошарашено посмотрела на чёрный экранчик, показывающий, сколько длился разговор. Не прошло и минуты. Малознакомым? Что она такое говорит? Почему? Но мы же вчера… Мне показалось…

— Алиса тебе только показалось, — упрекнула я себя. — Ты насмотрелась сериалов и начиталась книг. Богатому выскочке не нужна провинциальная замухрышка.

Мне просто показалось, что он вчера тоже прижался к двери. А объятия были просто вежливостью. И ничего больше между нами не было. Всё остальное — лишь мои фантазии. Стеклянная башня мечты рушилась, открывая жуткий деревянный сгоревший остов, на котором тут и там были брызги крови из моего разбитого сердца.

Я шла домой на ватных ногах. На глаза набегали слёзы, и приходилось утирать их кулаком, чтобы не расплакаться. Я сильная, я выдержу. И не такое переживали. А вчерашний вечер просто останется приятным воспоминанием.

Мама, увидев заплаканную меня на пороге, обмерла.

— Мама, — позвала она бабушку.

— Лисичка, что случилось? — бабуля обняла меня, убрала из рук поводок и повела в спальню. — Зая моя, что произошло?

Но я не отвечала, лишь прислонилась к плечу бабушки и горько расплакалась. Старушка гладила меня по вздрагивающим плечам, стараясь утешить, но от этого делалось ещё хуже.

— Лисёнок, расскажи, что случилось. Легче будет.

— Бабуля, — я отстранилась, пытаясь найти в себе силы прекратить слёзоразлив. — Я… вчера… а… сегодня…бабушка, какая я дура!

Я всхлипывала, слова мешались, мысли никак не могли сорваться с губ, лишь в груди было горько и пусто. Что же такое было вчера?

Прошла неделя. Наступил вечер субботы. Новый год прошёл. На дворе стояло второе января. Этот праздник для меня был один из самых печальных. Я выпила лишь стакан сока, поклевала гуся, сделанного бабушкой и ушла спать ещё до боя курантов. Душа ещё кровоточила, и побыть одной — было самое лучшее мое желание. Я отключила телефон, дабы меня не вызвонила Елень — моя школьная подруга — и, уткнувшись в подушку, вновь расплакалась. Я думала, что выплакала все слёзы за эту неделю, однако солёные капли вновь и вновь катились по щекам.