Людмила Сурская - Ксюха

— Уходим? — спросил он.

— Да Валера. Ты в тревоге?

— Горит дом Насти.

Меня била дрожь, но я сдерживалась, чтобы не подумали, мол, трушу. А я действительно побаивалась и ещё больше боялась признаться в этом. Но Иван всё понимает и обнимая меня, прижимает крепко, крепко к себе. Валера вопросительно смотрит на него. Он приходя в себя горячо говорит:

— Что? Как же Тоня и этот жеребец Женька наверняка опять там…

— Иван остынь. Там народ, подходить близко никак нельзя.

— Что мы можем?

— Только послушать издалека.

После минутного раздумья мы всё же решили приблизиться к пожару, чтоб попробовать разобраться в начавшейся свистопляске. Идя перебежками по огородам, я споткнулась обо что-то в темноте и упала. Подползший Иван, выругался. В ботве картошки лежал с проломленным черепом и весь обожжённый "беглец". В пальцах его намертво зажат медальон иконка с крестом на массивной цепочке. Иван разжал окоченевшие пальцы. Я забрала. Даже при лунном свете виден был двуглавый орёл. "Романовы". — Мелькнуло в моей голове. Ребята, сбросив рубашки, организовали что-то подобие носилок. Мы, пригибаясь, спеша и, оглядываясь, сворачиваем в лес. Он чернеет невдалеке. Я протираю глаза и стараюсь не отставать от Валеры. Иван дышит мне в затылок. Кажется, что это не лес вовсе, а частокол — высоченный с острыми концами забор. Не так крестятся, не те святцы читают, а смысл один — что не так как хочется, подвергнуть уничтожению. А учили-то: молись, клади поклоны, а всё остальное от лукавого. Жизнь от лукавого, а вот это в самый раз от них… Меня трясло. Андрей поднял Юльку, и они вдвоём принялись колдовать над изуродованным телом. На несколько минут удалось привести его в сознание. Выяснилось, что Тоня мертва, а ему чудом удалось выбраться. Она отдала медальон, просила передать сестре. Подошедший Петрович, увидев страденного парня, накинулся на Андрея:

— Чего стоите, делайте что-нибудь, вас же столько учили…

— Петрович, не могу, нужен спец по голове. Я же учился только в брюхе ковыряться.

— А если вертолёт, вызвать? — не унимался Петрович.

— Не довезут, а неприятностей нам всем с макушкой обеспечено.

— Андрей, хрен с ними с неприятностями, только скажи: спасут или нет? — принял решение и Иван.

— Нет, он уже отходит. Успокойтесь. Все когда-нибудь умирают…

— Им хорошо было вместе, хоть немного, хоть чуть-чуть…,- вытер слёзы Петрович. — Это она его забрала. Пусть идут голуби с миром, если им вдвоём так сладко. Вот ведь как бывает, искорками прогорели…

Я, чувствуя, что бледнею, потрясённая сидела на стволе дерева служившей нам в пещере лавочкой. Всё слилось в одно, радость от такой необыкновенной находки напрочь смела первая потеря. А утром ещё Настя узнает о смерти сестры…

— Кто их? — спросил Василий. Он сидел на коряге сгорбившись, зажав между коленями руки и, поникнув головой, тихо плакал.

— Мы можем только предполагать… — Развёл руками Андрей.

— Всем максимум осторожности. И чтоб без страховки не выходить. — Насупился Иван. — А сейчас, мужики, отойдём немного от лагеря и похороним. Валера, найди место. Ксюха, иди спать.

Я повиновалась, но спать не могла. Утром всех насторожил лай собак. Мужики взялись за оружие. Было ясно, что шла облава. Но собаки, покружив по месту, ушли в сторону к реке. Иван, вопросительно посмотрел на охотника. "Что?"

— Я обработал место нашей стоянки.

— Валера тебе нет цены.

— Охота, это моя жизнь.

— Как ты думаешь, сегодня можно идти в посёлок или лучше выждать?

— Лучше пару дней подождать. И ещё… Я видел вертолёт…

Я вздрогнула. Неприятностям главное начаться. Безногий видно даже оттуда сторожит тайну погибшей империи.

— Что ты этим хочешь сказать?

Андрей с Иваном вопросительно посмотрели на него.

— Ребята, это тот же вертолёт, я охотник и мой глаз намётан.

— Думаешь, зеки рассказали о карте и они поверили?

— Всё может быть. Откидывать такой вариант нельзя. Место они не знают вот и шарят надеясь наткнуться на нас. Иван, это опасно. С золотом они нас не выпустят живыми.

— Опасности давят с двух сторон. Здесь староверы, впереди непонятно что…

— Эти хуже бандитов Ваня, потому как при чине и службе.

— Ты прав, но будем отбиваться.

— Рискнёшь?

— У нас нет выхода, охотник.

Утром Иван отдал Насте медальон сестры и рассказал о случившемся. Она, расстегнув пуговицы на кофте, достала и показала почти такой же с иконкой и крестом свой. Иван, повесив ей на шею и второй, велел спрятать и никому никогда больше не показывать. Два дня лежали, как медведи в берлоге. Утешали Настю и рассказывали ей про шумевшую за вековой тайгой жизнь. Слушали, как долбил дождь по деревьям. Он хлещет и хлещет с утра, сосновые ветки шелестят над лазом, наводя тоску. В ночь, взяв рюкзаки, небольшим отрядом отправились в посёлок. Пошёл Валера, Андрей и Иван. Решили больше никого в тайну не путать и держать язык на запоре. Где золото, там на лицо безумие. К тому же решили сокровища иеромонаха не трогать. Слитки не ковырять, а обойтись монетами. Церковь мрачной каменной глыбой нависла над деревянным посёлком. Валера опять остался на охране, а Иван с Андреем спустились вниз. Решили взять только немного монет и больше ничего не трогать. Вынеся три рюкзака всё вернули на место.