Хиллиард Нерина: Бесценный символ

Энтони хотел окружить Стефани заботой. Была середина дня, а она еще ничего не ела, и, кроме того, он знал, что, несмотря на ее внешнее спокойствие, она потрясена до глубины души.

— Почему бы тебе не переодеться, пока не принесут еду, — предложил он, когда привел ее в их номер.

Она встала на цыпочки, чтобы поцеловать его, и улыбнулась.

— Думаю, я приму сначала душ… Смою с себя грязь.

Внезапная мысль, пришедшая в голову Энтони, заставила его крепко сжать ее пальцы. Он слишком хорошо знал беспринципность Говарда, чтобы не исключать любую возможность.

— Милая, он не обидел тебя?

— Нет, он даже не прикоснулся ко мне. Со мной все хорошо.

Она освободила свою руку и пошла в спальню, чтобы раздеться перед душем.

Он заказал обед и заглянул к ней, не желая ни на минуту выпускать ее из виду.

Стефани сняла свитер и держала его в руках, с изумлением глядя на него. Он видел, как она медленно просунула свой тонкий пальчик сквозь дырку, проделанную пулей.

— Мой Бог! — выдохнул Энтони.

Она быстро обернулась, прикрыв дырку рукой.

— И все-таки он промахнулся, хотя я и была на волосок от гибели.

Энтони неистово заключил ее в свои объятия. И хотя, говорил он себе, она в целости и сохранности, но свидетельство того, насколько близка была к гибели, было для него подобно ножевой ране. Он обнимал ее, прикасался к ее телу, ощущая его реальность и удивительную силу ее страсти. Как всегда, ее губы прильнули к его губам, руки обвились вокруг его шеи, пока она все теснее прижималась к нему.

Пробитый пулей свитер упал на пол и вскоре был завален другой одеждой, последовавшей за ним…

— Я растолстею, если ты будешь так раскармливать меня, — заметила Стефани двумя часами позже, сидя за столом с Энтони.

— Ты ешь, как птичка, — ответил он ей.

Она засмеялась, но все же отодвинулась от стола и поднялась, чтобы взять в руки обломок фальшивого распятия. Потеря распятия была для нее болезненными разочарованием. Она ничего не говорила об этом, но Энтони знал ее теперь достаточно хорошо, чтобы читать в глазах.

— Что-то беспокоит тебя по поводу распятия?

— Да, как и статуя, но я не знаю что. Мне кажется, я должна что-то вспомнить.

Она помедлила, вертя обломок в руках, затем сказала:

— Зачем было прятать подделку?

— Да, это не имело смысла.

Энтони мог бы еще что-нибудь добавить, но зазвонил телефон, и он снял трубку. Ответив по-немецки, он затем перешел на английский:

— Она здесь, Томас. Все в порядке?

Услышав ответ, он через минуту передал трубку Стефани, и она испытала чувство облегчения, когда услышала, что отцу лучше и его доктор настроен оптимистично.

— Ваш отец больше не упоминал об этом, но я нашел журнал, мисс Стефани, — сказал Томас.

— Я полагаю, он на немецком, — съехидничала она.

— Нет, на английском.

Она ощутила охватившее ее напряжение.

— Что в журнале, Томас?

— Дневники одной леди по имени Тереса Гарланд. Записи относятся к 1648–1650 годам. У меня еще не было возможности все прочитать, но я могу сказать, что, по крайней мере, в эти годы она жила в Инсбруке.

Гарланд. Тереса Гарланд. Знакомое имя.

— О… она была любовницей Курта. И она…

Глядя на Энтони, Стефани внезапно вспомнила.

— Она нарисовала его портрет. Томас, как только найдете время, начните читать дневник, пожалуйста.

— На что мне обратить внимание? — спросил он.

— Нет ли там чего-либо о распятии. Она знала о нем, знала, что Курт спрятал его. Должна была знать. Сообщите мне, если обнаружите что-либо.

— Хорошо.

Стефани повесила трубку и, нахмурившись, села на кушетку. Она положила обломки фальшивого распятия на кофейный столик и внимательно смотрела на них. Когда Энтони сел рядом, она рассказала ему о находке Томаса, повторив, что именно Тереса Гарланд написала портрет Курта.

— Я никогда не слышал о женщинах-художницах, живших в то время, — медленно прокомментировал Энтони.

— Я тоже. Интересно, почему это застряло у меня в голове? Она нарисовала его портрет, может, она же сделала и статую?

— Ты уверена?

— Когда мы были в пещере, ты сказал что-то о том, что разные художники по-разному видят портретируемых. Я же подумала, что статуя — настоящая копия портрета. Разные художники никогда не могли бы сделать статую и портрет настолько похожими.

Энтони кивнул.

— О'кэй, ты меня убедила. И что это значит?

— Надеюсь, ты сам сможешь ответить на свой вопрос. Тереса нарисовала портрет около 1650 года. Дневник, который нашел Томас, она вела в 1648–1650 годах. Но это было много лет спустя после смерти Курта.