Дебби Макомбер: Любая мечта сбывается

А затем он поднялся, и я замерла на месте, когда он двинулся ко мне. Я совершенно не сомневалась: кем бы этот человек ни был, он попросит меня уйти. И я напряглась, полная решимости встретить его лицом к лицу. Если он собирался вышвырнуть меня на улицу, то я намеревалась сказать ему, что меня вышвыривали из мест получше этого.

Я преклонил колени перед алтарем, разбитый и потерянный.

Пустой.

Моя жена была мертва, мои дети страдали, а моя паства удалялась от церкви. Все меньше людей приходило сюда каждую неделю. По сути дела, моя вера была уничтожена.

Стоя на коленях, я изливал свое сердце в молитве, взыскуя наставления и помощи. Я приступил к своим обязанностям священника с энтузиазмом и высокими ожиданиями. Хотел менять жизнь людей, писать книги, основанные на Библии, чтобы достучаться до сердец на пути веры.

Проблема, насколько мне удалось ее сформулировать, заключалась в следующем: я не мог отдавать того, чем не обладал сам. Я чувствовал себя обобранным, измученным и неуверенным. Смерть Кэти стала для меня и детей тяжким ударом – и это было понятно. Паства проявила ко мне терпение, много терпения, но прошло уже три года, а лучше не стало.

Горе притупилось, но теперь я смотрел на вещи иначе. Что-то изменилось.

Я был уже не таким, как раньше.

У меня не хватало сил на то, чтобы стоять в церкви каждую неделю и говорить то, что людям необходимо услышать. Я не мог никому помочь, поскольку не мог помочь самому себе. Я спотыкался на собственном пути, лишенный веры, лишенный доверия.

Просто лишенный.

Кто-то предположил бы, что я выгорел, но, по сути, я не мог разжечь пламя. Ничто не питало во мне огонь, в особенности за прошедшие три года. Я повесил голову, разочаровавшись в себе, и молил Господа направить меня на истинный путь, показать мне, каких же действий Он от меня ждет.

Я склонялся к тому, чтобы подать пресвитерам заявление об уходе с должности. Такая возможность у меня, конечно, имелась, но ее последствия для меня и детей были бы очень существенными. Марк и Сара и так достаточно пережили, пытаясь справиться с потерей матери. Меньше всего на свете они сейчас нуждались в том, чтобы лишиться единственного места, которое считали домом. К тому же в своем нынешнем состоянии я сомневался, что другая церковь согласится принять меня как своего пастыря, сомневался даже в том, стоит ли мне оставаться священнослужителем. Возможно, всем стало бы лучше, начни я искать совершенно иную карьеру.

Я говорил с Линдой Кинкейд, единственной женщиной в моей пастве, которая неустанно занималась волонтерством. Она была учительницей на пенсии и играла ведущую роль в жизни церкви. Эта женщина стала мне правой рукой вместе с моей помощницей Мэри Лу. И только благодаря им я держался на плаву так долго.

Линда была доверенным другом и прекрасно умела слушать. Не знаю, что бы я без нее делал. Это ее усердный труд позволил благотворительным программам работать без сучка без задоринки. Каждый раз, молясь, я благодарил Господа за нее и ее готовность прийти на помощь. Она предположила, что я не должен спешить. Однажды она сказала мне: если мне кажется, будто Бог от меня отдалился, на самом деле отдалился только я.

И в этом она попала в самую точку. Теперь мне нужно было найти путь назад.

Я продолжал молиться, когда услышал шум в дальнем конце церкви. Я не знал, что в храме присутствует кто-то еще. Поднявшись с колен, я увидел женщину, стоящую у последней скамьи. Даже с такого расстояния я заметил, что она выглядит как олень, захваченный врасплох светом фар. Глаза ее были широко распахнуты, и это натолкнуло меня на мысль, что она пришла сюда не с благими намерениями.

Я зашагал к ней, и у меня в ушах зазвенели предупреждения пресвитеров о риске, которому я подвергаю себя, оставляя дверь церкви открытой весь день. Они считали это прямым приглашением для бродяг и вандалов. Тогда я победил в споре, но теперь задумался, верным ли было мое решение.

– Я могу вам помочь? – спросил я.  – Я Дрю Даглас, здешний пастор.

– Пастор? – повторила она так, как будто слово было для нее совсем непривычным.

– Чем я могу вам помочь? – повторил я, изо всех сил пытаясь скрыть свою предубежденность.

Чемоданчик у ее ног вызывал любопытство. Она не походила на туристку, а наша церковь, пусть одна из старейших в городе, не входила в число достопримечательностей Сиэтла.

Женщина с усилием сглотнула и ответила мне слабой улыбкой: