Дебби Макомбер: Любая мечта сбывается

Закрыв лицо ладонями, я рухнула на стул и зажмурилась.

– Дай мне подумать.

– Пока ты думаешь, время уходит.  – Теперь в его голосе звучало больше злости, чем тревоги, он был в ярости, потому что я не согласилась на его план с первой секунды.  – Ушам своим не верю! Я же твой брат. Ты можешь спасти мне жизнь, и тебе нужно об этом подумать?

Я судорожно выдохнула.

– Это ты вляпался в неприятности, а не я.

Лицо Кейдена осунулось, словно я ранила его. Он рухнул на колени и прижался лбом к моим ногам, как делал в детстве, после смерти мамы.

– Я не знаю, как еще выкрутиться! – воскликнул он.  – Шей, они меня убьют, и смерть моя будет медленной и страшной. Они сделают меня примером для других. И начнут с того, что переломают мне все кости, а потом… – Он заплакал, его плечи задрожали.

Я положила руку ему на спину, утешая.

– А разве «Ангелы» не могут подождать пару дней, пока ты соберешь деньги? – прошептала я, вдруг понадеявшись на то, что члены банды проявят благоразумие, когда узнают, что он вскоре вернет долг. Я зарылась пальцами ему в волосы, как раньше делала мама.  – Неужели тебе нечего предложить в качестве залога?

Кейден медленно выдохнул.

– Я должен не только «Ангелам»… И те люди больше не хотят слышать никаких отговорок. Залог, на который они согласятся,  – это либо моя рука, либо нога.

Я ахнула, и мне тоже захотелось плакать оттого, что мой младший братишка связался с гангстерами-ростовщиками. С настоящими акулами, разбойниками и преступниками. У меня и у Кейдена в этом мире не было никого, кроме нас самих. Если бы я оказалась в отчаянном положении, мне не к кому было бы обратиться за помощью, кроме как к брату.

– Ты сказал, что вернешь деньги в течение нескольких дней?

Он поднял голову с моего колена, глядя на меня широко раскрытыми и полными надежды глазами.

– Клянусь тебе,  – сказал он, хватая меня за руку и прижимаясь к ней губами.

– Надеюсь, ты понимаешь, что случится со мной, если я это сделаю.

Он должен был осознать все последствия. В лучшем случае меня уволят с работы, которую я считала своим единственным шансом на достойную жизнь. В худшем меня посадят в тюрьму, даже если я верну деньги. Пропажа такой большой суммы не останется незамеченной.

– Шей, я обещаю тебе, ты не попадешь в тюрьму,  – сказал он.  – Я ни за что не позволю своей сестричке оказаться за решеткой.

Два месяца спустя я подписала чистосердечное признание в растрате, как посоветовал назначенный судом адвокат. Из камеры в Сиэтле меня препроводили в тюремный автобус округа Кинг и отвезли на нем через Такомский мост в Исправительный центр для женщин в Парди, штат Вашингтон.

Когда за мной закрылась тюремная дверь, этот звук громовым раскатом отдался у меня в голове, сотрясая все внутри. Дверь отрезала меня от любой надежды на достойное будущее, любой надежды исправить свою никчемную жизнь.

От какой бы то ни было надежды.

Меня приговорили к трем годам заключения. Я рискнула всем ради брата, и винить кроме себя мне было некого. После того как я отдала деньги Кейдену, я больше не видела его и ничего не слышала о нем. Его клятва оказалась пустышкой. Я знала об этом с самого начала и все равно ему поддалась. В глубине души я признавала, что ему нельзя доверять. Он даже не собирался выполнять обещанное, и за это приходилось расплачиваться мне.

Я помогла Кейдену, но разрушила свое будущее и приговорила себя к жизни, которой ранее всячески пыталась избежать.

Все было потеряно.

Все шансы на достойное существование.

Вся надежда.

Не знаю, почему я вдруг решила, что могу претендовать на нечто большее чем постоянные лишения и боль. Ведь даже когда я пыталась поступать правильно, судьба все равно наказывала меня.

Из Вашингтонского исправительного центра для женщин в Парди меня выпустили в полночь первой недели декабря. Как выяснилось, штат Вашингтон не собирался оплачивать мое содержание ни минуты дольше необходимого. Никто не встречал меня у ворот тюрьмы. Все друзья, которыми я обзавелась за время работы в банке «Пасифик», сразу от меня отстранились, и я их за это не винила. Моим единственным родственником был брат, из-за которого я и оказалась в тюрьме.

За все три года заключения я не получила от Кейдена ни одного письма. А первое же письмо, которое я ему отправила, вернулось с пометкой, что он переехал и не сообщил нового адреса для пересылки почты. Мне не следовало удивляться. Насколько я поняла, он взял те пять тысяч долларов и сбежал в Мексику. Уверена я была только в одном: он не испытывал ни тени вины за то, что со мной сделал.