Сандра Мэй - Лесная земляника

Джон Фарлоу изогнулся до пределов возможного и с отвращением уставился на отражение своей тыловой части. Будь проклят тот, кто придумал моду на узкие брюки!

Лакированные туфли почему-то напомнили ему о наемных танцорах в дансингах Чикаго, запах любимого — еще вчера — одеколона напоминал об освежителе воздуха для туалета. Скептически озирая себя в зеркале, Джон Фарлоу промолвил горьким и презрительным голосом:

— О, падшее и жалкое созданье! Иди, продай себя за горстку меди и что-то там-тарам… забыв о Боге. Кошмар. Не помню. Ничего не помню. А ведь читал в детстве.

Причина острого недовольства самим собой крылась, разумеется, не в сегодняшнем вечере — самом обычном и вполне для Джона Фарлоу привычном мероприятии. Как и полагается, корни этого недовольства следует искать в не очень давнем, но все-таки прошлом…

Десять лет назад молодой выпускник экономического факультета Оксфорда Джон Фарлоу ехал в Америку примерно с тем же чувством, с которым в Америку едут почти все. Вот сейчас перед ним откроются двери лучших фирм и компаний, вот сейчас его начнут рвать на части, зазывая то генеральным директором «Дженерал Электрик», то президентом «Бэнк оф Америка»… Не открыли и не разорвали. Честно говоря, Америка вообще не очень-то и заметила приезд юного финансового гения. Если бы не семейные связи, вояж мог бы завершиться очень быстро.

Однако у дяди Уоррена в Соединенных Штатах были обширные связи. Дело в том, что дядя Уоррен долгие годы являлся Председателем Гольф-клуба Палаты лордов, а среди американских миллионеров, финансистов и бизнесменов в последние годы начался настоящий бум на эту неспешную и в высшей степени аристократическую игру. Кроме того, в Соединенных Штатах уже давно проживал, сколачивая двадцать восьмой по счету миллион, старинный приятель дяди Уоррена, Перси Гугенхайм. К моменту приезда Джона в Штаты Гугенхайму стукнуло 82 года, но на вид ему никто не давал больше шестидесяти, а его банк «Форекс» входил в десятку не самых богатых, но зато самых стабильных банков Америки за последние двадцать пять лет.

Именно у Гугенхайма Джон и начал свой трудовой путь. Вопреки робким надеждам, порожденным необычайно теплым приемом, который оказал молодому человеку старый Перси, Джону досталась более чем скромная должность рядового клерка в одном из чикагских отделений банка. С утра до вечера будущий финансист улыбался разнообразным жителям города, желающим положить свои деньги на депозит, оплатить покупку в кредит или оформить пластиковую карту.

Прошло три года, прежде чем Гугенхайм соизволил повысить молодого сотрудника. Джон стал заместителем заведующего одного из филиалов, а еще через полтора года — заведующим. Еще через некоторое время руководство головного отделения направило его на переподготовку, и только по окончании учебы Джон Фарлоу вошел в правление банка «Форекс» на правах младшего компаньона одного из крупных пайщиков. С этого момента карьерный рост несколько ускорился, и вот уже три года Джон являлся полноправным компаньоном Перси Гугенхайма, более того, старик вполне милостиво отнесся к желанию Фарлоу получить самостоятельность. Иными словами, создать свой собственный банк. Таким образом, в тридцать лет Джон Фарлоу обрел определенную самостоятельность и впервые с уверенностью смог сказать: пусть я не завоевал Америку, но зато научился работать. В самом деле, благодаря старику Гугенхайму он прошел в банковском деле от первой до последней ступени, знал банковское дело уже не из книг, а на практике, и был готов к любым неожиданностям.

Мистер Тревис только номинально являлся компаньоном Джона в деле создания нового банка. На самом деле Тревис выполнял роль Всевидящего Ока Перси Гугенхайма — это был своего рода дружеский подарок на карьерное совершеннолетие. Тревис — опытнейший финансист старой школы — был, скорее, советником и разведчиком в трудном деле накопления первоначальных активов.

Решение Джона вернуться в Англию было принято с пониманием и одобрением — «Форекс» получал шанс стать транснациональным финансовым институтом, ну а то, что дома и стены помогают…

Джон вернулся домой полгода назад, но еще до сих пор не посетил с визитом всех своих родственников и даже не съездил в поместье Мейденхед, в юности бывшее для него практически родным домом. Да и не к кому было ехать.

Дядя Уоррен умер два года назад, леди Диана сильно сдала и проживала в семье своего старшего сына, двоюродного брата Джона, в Ланкашире. С поместьем дела обстояли довольно плачевно, так как еще при жизни дяди Уоррена начались серьезные финансовые затруднения. Собственно, это не было чем-то из ряда вон выходящим: по всей Англии происходило то же самое. Крупным землевладельцам — аристократам из старинных английских родов — становилось все невыгоднее содержать громадные фамильные наделы. Налоги выросли, арендаторов земли становилось все меньше, и единственным выходом становилось дробление поместий на мелкие окупаемые участки земли, а на это решались не все.