Кристин Лестер: О чем шептал океан

Когда Кэтрин позвонила, София сразу поняла, в чем дело, продиктовала адрес Джеймса, попросила заодно напомнить ему, что у их матери скоро день рождения. А потом неожиданно добавила:

— Впрочем, думаю, что вы придете к ней вместе.

Кэтрин поняла, что это был жест полного и безоговорочного прощения: София готова принять ее в свою семью. Может быть, она и не в восторге от выбора брата, но, по крайней мере, не будет вставлять палки в колеса.

Кэтрин не стала говорить, откуда узнала ее номер, скорее всего София и так догадалась. На секунду она задумалась, не сказать ли ей, что все это время Остину от нее были нужны лишь деньги, но потом решила пока не трогать эту тему вообще. Софии теперь тяжело, хотя она изо всех сил делает вид, что ничего страшного не произошло. И в нахлынувшем порыве благодарности и великодушия Кэтрин подумала, что нужно свести их с Антуаном.

А что? Он — страдает, она — тоже. Разница в десять лет будет практически незаметна: София по серьезности и «взрослости» далеко опережает ее, Кэтрин, которой никогда больше двадцати трех не давали…

— Да, это определенно хорошая мысль, — сказала она вслух. — София подарила мне своего брата, а я в ответ отдам своего…

— Приехали! — воскликнул таксист, и в его голосе Кэтрин услышала явное облегчение.

Она увидела перед собой красивый дом, стоящий на небольшом возвышении, окруженный садом и высокими пальмами. Белые лесенки сбегали вниз с двух сторон, от флигелей к одной общей террасе.

А в саду, на ровной зеленой лужайке, в плетеном кресле, в своей обычной позе сидел Джеймс. Рядом стоял мольберт.

Дыхание у нее перехватило, а сердце застучало часто-часто. Сейчас она войдет. Сейчас он обернется и увидит ее…

Что он почувствует: обрадуется или скажет, что сейчас ему не до гостей, а Рождество еще не скоро? Нет, он не может так сказать! Он ждет ее. Он ждет — или все, что между ними было, лишь мелкая бессмысленная интрижка. А она точно знает, что это не так.

На негнущихся ногах Кэтрин подошла к ажурной кованой калитке и позвонила. Джеймс встал и, не глядя, пошел открывать. Он был босой, в белых льняных брюках, и с безнадежным обожанием Кэтрин смотрела на игру мускулов на его загорелом торсе.

Примерно на середине дорожки он оторвал сосредоточенный взгляд от своих ног и увидел Кэтрин. Остановившись, словно налетел на невидимую стену, он медленно вынул руки из карманов и испуганно уставился на нее. Кэтрин тоже замерла, боясь дышать.

Несколько секунд длились целую вечность, а вокруг не осталось ничего: ни вечера, ни пальм, ни отдаленного шума моря.

— Здравствуй… Джеймс. Я…

Он сделал один шаг ей навстречу и снова остановился.

— Кэтрин… Ты что тут делаешь?

— Я прилетела. Вот.

— Ты прилетела ко мне?

— Нет. Да. Я прилетела кое-что у тебя спросить.

Он вдруг спохватился, подошел к калитке, отпер ее:

— Входи! Я совсем забыл… Входи… Пойдем.

Она вошла, медленно и несмело приблизилась к мольберту. Джеймс остался стоять позади, тяжело дыша. Она не видела его лица, но чувствовала его волнение.

На большом квадратном холсте плескалось лилово-сиреневое море. Точь-в-точь как тогда, на пляже, в последнюю ночь… В их первую ночь.

Закат. И две маленькие фигурки у самой воды — мужчина и женщина держатся за руки и смотрят куда-то за горизонт… А вокруг — дикий берег и тишина. Тишину эту было так хорошо видно на рисунке, что Кэтрин живо вспомнила тот вечер: легкое дуновение ветерка, запах костра, едва слышный шелест моря… А потом перед глазами все расплылось.

— Это… мы? — прошептала она.

— Это то, что стоит у меня перед глазами каждый день. И каждую ночь. Уже полтора месяца.

Она обернулась к нему, чувствуя на щеках что-то влажное и теплое.

— Джеймс! Мне было плохо без тебя. Очень плохо. Я прилетела, чтобы…

— Спросить. — Робкое удивление отразилось в его лице. — Только спросить? И все?

— Да. — Голос ее зазвенел от напряжения. — Помнишь, ты говорил, что я тебе нравлюсь, но ты бы не смог в меня влюбиться?

В его взгляде вспыхнул огонь и отчаянная надежда.

— Я говорил… Да. Но я говорил потому, что…

— Нет. — Она шагнула и мягко прикрыла его губы своей ладонью. — Вот и хорошо. Теперь я хочу спросить.

— Спрашивай.

— Словом… Джеймс. А мы не могли бы попробовать? Ну… попробовать, может, у тебя все-таки получится влюбиться в меня?

«Двадцать третьего декабря в церкви Святой Троицы состоялось венчание наследников трех именитых семей нашего города: семьи Рей, семьи Донналд и семьи Хэррис.