Лора Брантуэйт - По воле богов

– Есть, – рассмеялся Френсис. – Я очень доверчивый. Этим можно воспользоваться при случае, имей в виду. И я часто меняю решения. И я помешан на своей свободе, поэтому у меня часто складываются очень проблемные отношения… Нет, хватит, а то сейчас я начну плакаться тебе в жилетку и рассказывать о своих неудачных романах.

– Брось, все равно не поверю. Я не в пример тебе очень недоверчива.

– Я заметил. А еще, наверное, ты тоже не похожа на себя.

– То есть?… – изумилась Луиза.

– Знаешь, когда я увидел тебя впервые – я помню, в музее, на боковой лестнице, то подумал: какое удивительное лицо, какая необычная красота. К слову о стереотипах – нам слишком долго скармливали эталоны под метр восемьдесят ростом и с ногами от ушей. Кстати, у тебя очень красивая форма ног…

Луиза медленно заливалась краской. Она никогда ни с кем так не разговаривала – тепло и открыто и при этом ненавязчиво. Разве что с ним, виртуальным другом-которого-нет…

И никогда никто не говорил о ней так хорошо. Не как о доброй соседке, дочери-умничке, хорошем ученом. Как о женщине.

– И при этом меня поразила твоя скованность.

Луиза хотела вставить «я ужасно неуклюжая», но удержалась.

– Ты красавица, Луиза, настоящая красавица, но по тому, как ты себя ведешь, складывается впечатление, что ты никогда не видела себя в зеркале, а какая-то соседская дылда в далеком детстве сказала тебе, что ты гадкий утенок, из которого вырастет гадкая утка. Конечно, с определенной точки зрения, лебедь – утка так себе, но если вообще, а не применительно к уткам…

Луиза боялась пошевелиться, чтобы не отвлечь его, не прекратить этот разговор – и в то же время слышать все это было невероятно тяжело. Его слова вонзались под кожу, бередили давние раны, подростковые комплексы, наследие Кристиана. Хотелось спрятать пылающее лицо в ладони, убежать – или слушать его до конца жизни.

Хорошо, что так жарко полыхает огонь – краску на щеках можно списать на него.

– Ну ты меня поняла. Ты удивительная, умная, талантливая, отзывчивая, редкой красоты девушка, а ведешь себя… Прости, если я сказал что-то не то. И еще этот твой брак… – Видно было, что Френсис не удержался.

– Что?

– Нет, ничего, меня уже заносит.

– Я не обижусь.

– И я тебя не обижу. Ты, наверное, спать хочешь?

Луиза была благодарна ему за эту реплику. Она догадывалась, что примерно Френсис думает о ее отношениях с Кристианом, точнее, что ничего хорошего он об этом не думает, но услышать в деталях ей почему-то не хотелось. Не сейчас. Ей важно мнение этого человека, но если он начнет нападать на Кристиана, она будет Кристиана защищать – привычка сердца, выработанная годами, – разозлится на Френсиса, Кристиана и себя, и ничего хорошего не выйдет.

В данном случае лучше будет промолчать об одном и том же.

А действительно, хочет ли она спать?

После всех треволнений прошедшего дня, после карабканья по склизким склонам, прорубания сквозь чащу, обустройства лагеря, шока от долгожданного свидания с Мхараджани спать она не хотела. Она хотела сидеть рядом с Френсисом, разговаривать вот так же – искренне, честно, о нем, о себе, о важном. Смотреть в огонь. Ощущать его ладонь на своей руке.

Спать – это значит быть одной. Быть одной Луиза не хотела. Даже если это нежелание будет стоить ей назавтра синяков под глазами, тусклых волос и рассеянности внимания.

– Не-а, – ответила она. – Ой, а ты?

– И я не хочу. Будем ждать рассвета?

– А ты уже встречал в джунглях рассвет?

– Да.

– Тогда покажи мне.

– Покажу.

Луизе очень захотелось, чтобы он придвинулся к ней и обнял ее за плечи. Такая мелочь… ну что ему стоит?

Френсис придвинулся и набросил ей на плечи куртку.

– Береги спину. От костра идет жар, не почувствуешь, как простудишься.

– Ты лучший, – сказала она, не особенно думая, что говорит.

– И ты – лучшая… Что из этого следует?

Его глаза из синих сделались черно-оранжевыми: в них отражались ночь и пляска пламени.

– Эй, а вы чего, меньше всех устали?!

Джил появилась на редкость не вовремя. Луиза сверкнула на нее глазами, но Джил вряд ли заметила.

– А я никак уснуть не могу, – пожаловалась она. – Вот уж не думала, а ведь и правда – принцесса на горошине. Но спать действительно жестко! Никогда до этого не ночевала в палатке, а тут… – Она опустилась на бревно рядом с Луизой. – А я вам вообще не очень мешаю?

Луиза ничего не ответила.

– Мы говорили о стереотипах, – дипломатично отозвался Френсис.