Памела Кент - Шанс Гидеона

Передник в оборочках и чепчик смотрелись нелепо на огромной женщине, и хоть она была в тени, Ким знала, что она с тревогой вглядывается в глубину коридора, пытаясь разглядеть только что появившуюся худенькую незнакомку в черном кружеве. Женщина держалась за ручку кремовой двери, а когда Ким инстинктивно ускорила шаги, она повернула ручку и чуть приоткрыла дверь внутрь комнаты, так что в коридор проник лучик мягкого золотого света.

Траунсер – конечно же, это была она – поднесла палец к губам и кивком подала девушке знак, чтобы та поскорей проскользнула в комнату, после чего дверь была закрыта и заперта на ключ, а Ким оказалась на пороге комнаты, напоминавшей театральную декорацию.

На стенах висели лампы в кремовых абажурах, на окнах переливались блеском кремовые атласные занавеси. Перед белым мраморным камином, в котором с мягким шипением горели громадные поленья, лежал белый коврик, каминная полка была заставлена фотографиями в серебряных резных рамочках. Всю комнату застилал багряный ковер, Огромная кровать была убрана атласом, отделанным белым пенистым кружевом, а посреди кровати, в кружевных подушках сидела пожилая дама, похожая на взволнованную седую фею.

Ким слегка удивилась, когда, повинуясь повелительному жесту пальца, подошла поближе и разглядела, что пожилая дама одета в чрезмерно декольтированную ночную сорочку, совершенно не в тон с убранством комнаты, и что ребра грудной клетки выпирают, как маленькие дверные ручка, а лицо густо намазано кремом и блестит на свету. Ее волосы – среди седины проглядывало яркое золото – были накручены на бигуди и убраны в сеточку. А сеточка украшена атласными бантиками, да и вся комната, казалось, украшена атласными бантиками.

– Дорогая, я в восторге! – пара когтистых лапок чуть потянулась к Ким, но тут же поспешно была убрана, как бы в признание того факта, что на девушке надето тонкое кружево. – Даже если бы я сама предприняла поиски, я бы не сумела найти никого милее. Траунсер сказала, что на ее взгляд, вы выглядите нормально. Как же она недооценила вас! Вы красивы, как картинка, и так мило одеваетесь… – Миссис Фейбер склонила голову набок, разглядывая жемчуг, а затем одобрительно кивнула. – Бриллианты всегда старят молоденьких, а такой вещи, как сапфировое ожерелье, думаю, у вас нет. Сапфиры идеально подошли бы к вашим глазам, но жемчуг – всегда правильный выбор…

– Миссис Фейбер, – заторопилась Ким, перебивая ее, – мне не следовало приходить сюда, потому что мистер Фейбер настоятельно желал, чтобы я не пыталась увидеться с вами сегодня вечером. Но, получив вашу записку, я решила, что вы хотите познакомиться.

– Конечно, конечно, – миссис Фейбер любезно улыбнулась ей, хотя Траунсер, посчитавшая необходимым охранять доступ в комнату, явно подавала признаки беспокойства. – Естественно, я должна была познакомиться с вами… Я бы не заснула, если бы вы приняли всерьез слова Гидеона и решили, что должны во всем его слушаться. В конце концов, вы же мой секретарь, а не Гидеона!

– Да, но…

– Гидеон вечно чем-то недоволен, – призналась его мать, хотя лицо ее по-прежнему выражало полное дружелюбие, и Ким решила, что она, конечно, не в претензии на сына. – Совеем не то, что Чарлз, мой второй сын… Вы знаете, он женат и такой хороший семьянин! Я вижу его только дважды в год. А что касается Тони…

– Мне кажется, молодой леди пора идти, – неожиданно объявила Траунсер, с каждой секундой все больше волнуясь: – По-моему, я слышу шаги в коридоре, но возможно, мне только кажется.

– Тебе всегда что-то кажется, Траунсер, – заметила хозяйка с необычайно благодушной улыбкой. – Иногда я думаю, в один прекрасный день ты дашь волю своему воображению, но, наверное, вам все равно уже пора идти, – добавила она, похлопывая Ким по руке и улыбаясь ей с той же чарующей любезностью. У миссис Фейбер были огромные серые глаза, которые когда-то, вероятно, поражали своей красотой. – Благодарю, что зашли повидаться со мной, и, пожалуйста, загляните ко мне утром пораньше. Неважно, если я буду еще в постели. Завтрак мне подают в кровать, знаете ли, а встаю я около одиннадцати…

– Мисс Ловатт, – взволнованно позвала Траунсер пронзительным шепотом, – мне действительно кажется, что вам следует идти.

– Да, да – откликнулись Ким. – Уже иду!

Они улыбнулась маленькой фигурке в кровати, получила воздушный поцелуй, посланный кончиками болезненно-белых пальцев, а затем присоединилась к горничной, стоящей в дверях. Траунсер осторожно приоткрыла дверь, выглянула в коридор и только тогда кивнула.