Уинифред Леннокс - Дуэт сердца и саксофона

Но.., если она примет решение быть с Говардом, ее жизнь превратится в похожий свинг. Не захлебнешься ли в нем, Сандра Как захлебывается сейчас альт-саксофон! Ничего подобного! Она мотала головой тяжелые груди прыгали под блузкой и казались живыми существами, отдельными от остального тела, твердыми и напряженными только по им известной причине. Длинные, бронзовые от загара ноги идеальной формы от занятий на тренажерах в фитнесс-клубе выделывали немыслимые па.

Да, я буду знать, все знать о Говарде.

Но зачем, Сандра? Может быть, хочешь вернуть то, что отдала? Но разве это твое?

Она остановилась.

А чье? Откуда взялась бы Келли? А откуда взялся бы твой бизнес? Не ты ли говорила, что они однояйцовые близнецы?

Музыка в душе стихла, но тишина длилась всего секунду, потом Сандре послышался визг кларнета, который словно уколол ее тонкой иглой. Он пытался внушить ей, что она слушает не какой-то новомодный джаз, в котором перепутано все - и мысли, и чувства, и понятия, - а настоящий мейнстрим, с незыблемыми традициями. Это не джаз-рок, не свободный джаз. Так может быть, и тебя, Сандра, повлекло на житейский мейнстрим? В котором самое ценное - семья, муж, дети.

Тем более что один ребенок уже есть. Он твой, Сандра, как ни крути.

Он твой, потому что вырос из твоей яйцеклетки, неважно, что она соединилась с семенем Говарда в пробирке, правда, он ничего не знает об этом до сих пор и не узнает никогда. Потому что ты, Сандра, поклялась Пэт.

Если ты соединишься с Говардом не в виртуальном мире, как было, а в реальном, то у вас будут дети, родные братья и сестры Келли, вашей дочери.

А как же Пэт?

Сандра замерла. Щеки ее горели, глаза сверкали. Если бы она увидела сейчас себя в зеркале, она бы удивилась: кто это? неужели я? Ее лицо было чужим, впрочем, таким оно было несколько раз в жизни, когда приходилось принимать решения, после которых ее жизнь совершала крутой поворот.

Пэт была лишь сосудом, чашкой Петри. Она выносила Келли, но, если бы не бесценный дар Сандры, никакие ультрасовременные высокие технологии зачатия не помогли бы. Для Пэт это был единственный вариант, и она им воспользовалась.

Сандра упала на диван, уткнулась носом в подушку и заплакала. Если бы она не была профессиональным психологом, она не поняла бы причину своих запоздалых слез. Но она-то знала: давая волю слезам, она освобождается от стресса.

Сандра плакала долго, с наслаждением, с каждым рыданием ощущая, как легкость охватывает тело, мысли. Она улыбалась сквозь слезы, впуская в себя музыку, которая затопляла ее отдельными фразами, добавляя к необычайной легкости сладостную патоку обещания счастья.

И вот теперь, когда она поняла, куда ей направить свои мысли и желания, Сандра Мередит позволила себе вспомнить все, что произошло много лет назад и что лежало в дальнем уголке памяти. Она знала, что ей когда-то все равно придется вспомнить, но не знала, когда это произойдет.

Да, Сандра вспомнила все.

В то памятное и уже далекое утро, восемь лет назад, Говард Нистрем стоял у открытого окна и играл "Двойной марш" - аранжировку классической пьесы русского композитора Сергея Прокофьева. Пэт и Сандра сидели на веранде загородного дома семейства Трифиро - обычно, кроме управляющего с женой, здесь никогда никого не было, поэтому Пэт приглашала своих гостей именно сюда.

– Слушай, Сандра, - Пэт, улыбаясь, смотрела на подругу, - Говард хочет, чтобы мы поженились.

Ласковый ветерок ворошил разметавшиеся по плечам светлые волосы Пэт. Ее бледное лицо было наполовину скрыто темными очками, и Сандра не смогла бы точно сказать, какие сейчас глаза у подруги. Но по голосу, по интонации, было ясно: Пэт в тревоге.

– Но.., почему бы и нет?

– Сама знаешь почему.

Пэт вздохнула и опустила голову. Сандра безошибочно узнала неуверенность и застарелую боль. Изумрудно-зеленая майка натянулась на поникших узких плечах, сморщилась на тонкой талии.

– Но ведь у вас.., получается?

– Да, получается. - Пэт снова подняла голову. - На это моих гормонов хватает. А на остальное… - Она безнадежно махнула рукой.

– Я понимаю, дорогая, о чем ты…

– Еще бы не понимать. - Пэт невесело усмехнулась. - Мы слишком долго жили с тобой в одной комнате, Сандра. - Вспомнив о монастырской школе, она поежилась. - Бррр… Хоть Швейцария и красивая страна, но я просто леденею, когда вспоминаю школьную жизнь. - Она слабо улыбнулась. - А может быть, она мне кажется такой ужасной из-за этого. - Пэт помолчала. - Ведь у тебя не осталось такого отвращения, правда? Ты без всякого ужаса вспоминаешь школу? И сестер в монастыре. Тебе больше повезло в жизни, Сандра. А мне… Я так ждала, когда они начнутся… Как у всех… Как у тебя… Знаешь, как я тебе завидовала! Даже когда у тебя зверски болел живот. - Она засмеялась. - Ты можешь поверить, что я способна завидовать боли? А потом был ультразвук, после которого докторша сказала, что мне нечего ждать. Ничего не будет, никаких месячных. И их не было ни разу. Она сказала, что у меня врожденный дефект, от природы недоразвитые яичники. А это значит - у меня никогда не будет детей.