Филлис Холлдорсон: Подкидыш

Даже сквозь завесу проливного дождя Джоди Хопкинс отчетливо видела дорожный указатель. На нем значилось: «Улица Малиновок» — но это наверняка ошибка!

Она свернула налево и притормозила. Не может быть, чтобы ее двоюродная бабка Арета Колдуэлл жила здесь! Улица Малиновок — такое славное название. Так и встает перед глазами картинка: весело окрашенные в пастельные тона, обнесенные белым штакетником коттеджи под черепичными крышами, а вокруг гоняют на велосипедах детишки и кидают мячи в кольца, укрепленные над воротами гаражей.

Но эта улица выглядела просто ужасно. Расположенная на самой окраине городка, она была застроена редко разбросанными большими, старыми, облезлыми домами в окружении неухоженных лужаек и захламленных парковок.

Джоди пожала плечами. На этой стороне только два дома — тот, перед которым она остановилась, номер 900, потом идет глинистый, поросший жесткой травой пустырь, а потом еще дом, почти скрытый за деревьями и кустами. Уж конечно, не это особняк бабки Ареты!

Порыв ветра ударил в боковое стекло, когда Джоди медленно направила машину в другой конец улицы и остановилась перед густыми зарослями кустарника и дикого винограда, за которыми с тротуара дом было не разглядеть. Глубоко вздохнув, она выключила мотор. Никуда не денешься, придется подойти поближе.

В открытую дверцу машины ворвался холодный вихрь, и Джоди накинула на голову капюшон парки. Потом быстрым шагом прошла по разбитой цементной дорожке и, раздвигая ветки разросшегося кустарника, пробралась к парадной двери.

Тяжелые черные облака заполонили небо, нагоняя тоску и страх. Ветер пытается сбить с ног, ледяными струями окатывает дождь. Ну и местечко! Как раз для нее, самой трусливой трусихи в мире. В детстве на День всех святых она до дрожи боялась ряженых и выдолбленных тыквенных голов, в прорезях глаз которых жутко мерцали свечи, да и теперь все еще покрывается гусиной кожей, читая страшилки Стивена Кинга.

Бросить бы все, позабыть про эти развалины бабки Ареты и вернуться в свой хорошенький коттедж в Цинциннати!

Ну уж нет, она прикатила сюда, в Коппер-Каньон, штат Айдахо, в такую жуткую погоду только для того, чтобы вступить в права наследования, и не позволит этим декорациям из хичкоковского фильма ужасов помешать ей выполнить свои намерения. Если это именно тот дом, что оставила ей умершая несколько недель назад двоюродная бабка. Игра, надо полагать, не стоит свеч, но Арета была последней родственницей покойного отца Джоди. Они виделись всего один раз, восемнадцать лет назад, Джоди было тогда шесть. Она и думать забыла, что у нее есть бабка в Айдахо, пока не получила известия о ее смерти и о том, что она, Джоди, ее единственная наследница.

Это известие оказалось полной для Джоди неожиданностью, но, раз бабка Арета пожелала передать ей дом, самое меньшее, что она может сделать, это принять его.

С близкого расстояния было очевидно, что это развалюха. Блекло-бурая краска клочьями сползала со стен; и потрескавшийся портик, и ведущая к нему широкая лестница, казалось, вот-вот обрушатся.

Наверно, дом можно было считать трехэтажным, хотя нижний, полуподвальный этаж наверняка использовался под подсобные помещения, а жили только на втором и третьем.

Глубоко вздохнув, Джоди осторожно одолела десять ступенек и оказалась под портиком, где по крайней мере была защищена от дождя. На стене у двери обнаружился номер — 940, — и ничего иного не оставалось, как признать, что это именно то, что она искала. Но хочется ли ей войти внутрь?

Нет, очень не хочется, хотя наверняка там лучше, чем здесь, под дождем. Порывшись в сумке, Джоди выудила ключ, который переслал ей душеприказчик. Однако, открыв дверную решетку, она сразу обнаружила, что замок на тяжелой дубовой двери разбит и дверь отперта.

Кто-то взломал ее! Когда? Минуту назад или неделю? Может быть, взломщик еще там, внутри? Других машин, кроме ее собственной, поблизости не было, и, подъезжая, она не видела, чтобы кто-то болтался неподалеку. Да и кто в здравом рассудке станет разгуливать в такую погоду!

А с другой стороны, преступник может прятаться в доме!

Она протянула дрожащую руку и толкнула дверь. Та распахнулась настежь. Боже мой! Хотя шторы были опущены, а заросли вокруг дома почти не пропускали света, нельзя было не заметить, что в доме полный разгром. Мебель перевернута, ящики комодов вытряхнуты, лампы опрокинуты, посуда перебита, бумаги и вещи разбросаны по всей гостиной.