– На вас слишком мало одежды, так что не волнуйтесь.
Смерив его долгим оценивающим взглядом, Ханна села в машину и захлопнула дверцу.
– Не делайте такой вид, – отрывисто произнес Чан. – Я не собираюсь бросаться на вас, если вы боитесь именно этого.
– Вы женаты.
– Моя супруга живет в Куала-Лумпуре.
– Да хоть на Юпитере, какая разница. Мне не нужен женатый любовник. Ничего личного, Янь, я такая и вряд ли изменюсь. Я ценю вашу дружбу, но этого недостаточно. Давайте сменим тему.
– Чертова монахиня, – пробормотал Чан.
– Да.
Оба молчали, пока машина не оказалась в тени веранды. Буря не слишком повредила дом, оставив после себя только порванную сетку, задранный угол крыши да поломанные ветром растения. Но все это мелочи по сравнению со смертью.
– Кто вставил стекла? – спросил Чан.
– У Кристиана зять стекольщик. А Кристиан повесил сетку. Веранда тогда превратилась в развалины.
Чану не нравилась мысль о сексуальном, практичном молодом австралийце, околачивающемся возле «Жемчужной бухты», хотя тот жил с великолепной блондинкой, при виде которой мужчины начинали пускать слюни.
– Почему не сообщили мне? Я бы прислал рабочих.
– Благодарю, но Кристиан был рядом.
– Полагаю, крышу починил тоже он?
– Нет, Том. Он покончил с нырянием и теперь просто незаменим в роли помощника.
Чан представил согбенного японца, карабкающегося по-лестнице на крышу.
– Накамори стар для такой работы.
– Ему всего шестьдесят. – Ханна собралась напомнить Чану про его собственные пятьдесят три года, но промолчала. Лэну было сорок пять. Слишком молод, чтобы умереть.
– Шестьдесят. Бывший ныряльщик. Он уже стар. – Янь посмотрел на часы. – У меня есть десять минут. Максимум пятнадцать.
– Чаю? Пива? Воды?
– Спасибо, ничего.
Ханна ополоснула свое подводное снаряжение, положила в корзину, указала Чану на плетеные кресла, а сама устроилась в гамаке. Новая противомоскитная сетка, защищающая веранду, блестела на солнце, отчего весь мир казался сказочным, нереальным.
– Итак, что за семейный бизнес, Янь?
– Мы готовы оплатить долги «Жемчужной бухты».
– Почему? Особая причина?
– Самая обычная.
– Какая?
– Бизнес.
– Понятно. И что мне это даст?
– Партнера, который может восстановить «Жемчужную бухту»,
– Партнера, – задумчиво повторила Ханна. Если Чан знал, что у нее уже был партнер, то ничем этого не выдал. Может, он и убил Лэна?
– То есть я отдаю вам пятьдесят процентов «Жемчужной бухты», а вы оплачиваете все долги, так?
– Семьдесят пять процентов.
– Мы должны отдать вам семьдесят пять процентов?
– Кто «мы»? Лэн мертв. Остались только вы, сестра Макгэрри.
– Я обдумаю предложение вашей семьи.
– Но думайте не слишком долго.
– Разве я ограничена во времени?
– Матерь Божья, вы не можете быть столь наивной! – Чан вскочил в места.
На некоторое время повисло молчание.
– Мне кажется, могу, – наконец сказала Ханна. – Теперь объясните.
– Вы правда считаете, что Лэна убил шторм?
Она напряглась. Захотелось вскочить, закричать, броситься прочь. Но это было бы чересчур глупо.
– Сколько у Лэна друзей? – Чан показал один палец. – Но мне не хватит пальцев на четырех руках, чтобы сосчитать его врагов. И дело тут не в его очаровательном характере, а в жемчуге и особых гибридах. Он приложил слишком много крупных игроков.
– Скольких?
– Не тратьте мое время. Вы его жена.
– Да, жена, но не деловой партнер. Я занимаюсь домом, оформляю платежные ведомости, беру арендную плату с рабочих, заказываю оборудование. Кроме того, я имею право высказывать окончательное мнение по поводу цвета. Вот и все.
– Как насчет черных жемчужин?
– А что с ними? Ваши «крупные игроки» сами знают, как заставить серебристогубые раковины производить жемчужины черного цвета, золотистого, розового или все эти тона одновременно. Члены консорциума разработали собственную технологию, которая принадлежит только им и никак не связана с «Жемчужной бухтой».
– Я не имею в виду обычную партию черных жемчужин. Я говорю о жемчужинах-радугах.
Ханна замерла от ужаса. Предполагалось, что об этих необыкновенных жемчужинах никому не известно, хотя кое-какая информация, видимо, просочилась. Слухи распространялись по Западной Австралии с быстротой термитов, однако видели это чудо только Лэн и она. Все считали, что она тоже знала секрет их выращивания, и глубоко ошибались.
Ее муж не доверял никому, – всегда открывал «экспериментальные» раковины сам, к тому же всегда держал несколько обычных жемчужниц среди особых, именно жемчужный хлам он и показывал любопытным. Возможно, Лэн никогда бы не рассказал жене о радугах, если бы не нуждался в ее способности ощущать цвет, чтобы выбрать гармонирующие среди ярких черных жемчужин.
Читать дальше