Рэйчел Гибсон - Отныне и навсегда

— А что в статье говорилось о женщинах? — спросил Томас, отрываясь от ее губ. — Женщины пугаются?

Она не сразу поняла, о чем он спрашивает. Брина не хотела дойти до кульминации таким способом. Она хотела, чтобы он глубоко вошел в нее. Оргазм был уже так близок, что она сдавила бедрами его услаждающую руку, останавливая его.

— Там не говорилось.

Брина облизала влажные губы, чувствуя, что они припухли. Слегка захмелевшим от страсти голосом она обратилась к нему:

— Займись со мной любовью.

Она потянулась к упаковке презервативов за ее головой, а затем толкнула Томаса на спину. Он наблюдал, как она вытащила тонкий презерватив и раскатила вниз по твердому толстому члену, дойдя до темных завитков у основания. Затем Брина откинулась на спину, глядя на него, Томас навис над ней, стоя коленями между ее бедер, и прикасаясь головкой члена к внутренней стороне бедра.

— Может грубо выйти, — предостерег он, вдвигаясь внутрь.

Брина не удержалась от довольного вздоха, когда он скользнул глубже в нее.

Перенеся вес на локти, Томас обхватил руками ее лицо. Вглядываясь в глаза Брины, он двигался в ее теле, вталкиваясь и касаясь ее именно там, где было приятнее всего, выходя из нее и возвращаясь, доводя до безумия ее потребность в нем. Медленно покидая ее, и затем глубоко вонзаясь. И с каждым его выпадом, движением и толчком близился оргазм.

Брина провела руками по его спине, дотянувшись до крепких ягодиц.

— Быстрее, — прошептала она ему в губы. Она поддавалась ему навстречу, когда он двигал бедрами сильнее, быстрее, глубже. От жара и страсти ее кожа покраснела, нервные окончания спутались в возбужденные, витые узелки. Она тоже обхватила руками его лицо, заглядывая в глаза.

— Томас, — застонала она, когда он вбивал себя в нее, сильнее, быстрее, глубже. — Я люблю тебя.

Она ахнула от нарастающего наслаждения, когда оргазм настиг ее. Он пронизывал ее снова и снова, тело пульсировало, а Томас раз за разом вонзался в нее, все глубже вжимая в кровать. Затем пальцы, обхватывающие ее лицо, сжались, и в оргазме из его груди вырвался низкий примитивный стон, который, казалось, будет длиться вечно.

— Брина, — резко выдохнул он, когда его бедра неподвижно затихли.

Он пристально смотрел в ее глаза и тяжело дышал, затем последний раз глубоко толкнулся в нее и остался там.

— Все хорошо? — спросил он.

Ей было более чем хорошо, и она улыбнулась.

— Я большой.

— Да, ты такой.

Томас поцеловал ее брови и носик.

— Ничего не болит?

Откинув назад голову, она заметила рядом изголовье кровати.

— Насколько я знаю, нет.

— Я могу проверить через минуту, — сказал он, покидая ее. — Сейчас вернусь.

Оставив ее, он зашел в ванную. Брина перекатилась на живот, и прижалась щекой к прохладному камчатному покрывалу. Она сказала, что любит его, а он ничего не ответил.

— Эй, — позвал он из другой комнаты. — Если ты голодна, мы можем устроить набег на бар. Он забит довольно неплохой едой.

И они налетели на бар, ели крекеры, сыр, открыли консервы с копченым окороком. А на десерт были трюфеля и макадамия {47} 47 Макадамия (австралийский орех) — обладает ценными питательными свойствами и обладает высокой калорийностью, самые дорогие орехи в мире. в шоколаде. Они занимались любовью на полу у бара, и в джакузи, в горячей бурлящей вокруг их обнаженных тел воде.

Томас ни разу не произнес слово любовь в плане любви к ней, но прикасался так, словно любил. Он бережно вытирал ее кожу толстым полотенцем и расчесывал спутанные влажные волосы.

Нет, когда он употребил это слово, то сказал примерно так: «Я всегда любил твои волосы, вечно мог бы это делать». И «Хотел бы я, чтобы ты увидела мою квартиру. Аспен прекрасен».

Где-то около четырех утра он проводил Брину в ее комнату.

— Уверена, что не хочешь вернуться в мою постель? — спросил Томас, вставляя ключ-карту в замок. — Я хотел бы уснуть с тобой, — открыв дверь, он зевнул. — Просто спать, я обещаю.

И проснуться в его кровати взлохмаченной и с неприятным запахом изо рта? Ни за что.

— Позвони мне, как проснешься, — сказала она, вскинув руки к его груди и поднимаясь на цыпочки. С глухо бьющимся сердцем, Брина обвила его шею и поцеловала, желая спокойной ночи. Она никогда не чувствовала себя так, как в этот момент. Взволнованная, радостная и совершенно счастливая. Может потому, что она никогда не любила мужчину так, как любила Томаса Мэка.

Когда Брина проснулась поздно утром, подсветка на телефоне вспыхивала. Было 11:30 и звонил явно не Томас. Он наверно еще спал.