Рэйчел Гибсон - Без ума от тебя

Лили Дарлингтон ненавидела, когда ее называли сумасшедшей. Она бы предпочла, чтобы ее назвали сучкой — или даже глупой сучкой — потому что знала, что не являлась ни той ни другой. По крайней мере, осознано. Но замените «сучку» другим словом на букву «с», и Лили была готова превратиться в сумасшедшую сучку и надрать кому-нибудь задницу.

По крайней мере, так она делала в прошлом, когда была более импульсивной и позволяла своим чувствам и эмоциям брать верх. Когда она разгонялась с нуля до ста меньше чем за пять секунд. Когда вылила молоко на голову Джимми Джо Дженкина в третьем классе и проколола шины на велосипеде Сары Литл в шестом. Когда думала, что каждый поступок окружающих заслуживает реакции на него. Когда была беспечной и случайно перебарщивала. Как, например, когда заехала на своем «Форде Таурусе» в гостиную бывшего мужа.

Но теперь она ни в чем не перебарщивала. Теперь Лили умела контролировать свои чувства и эмоции. Теперь она была уважаемой деловой женщиной и матерью десятилетнего сына. Ей было тридцать восемь лет, и она очень много трудилась, чтобы избавиться от слова «сумасшедшая» в своей жизни и перед своим именем.

Лили схватила пакет с вещами и вылетела из задней двери салона красоты и спа «У Лили». Последняя стрижка и окраска заняли больше времени, чем предполагалось, и вечер уже перевалил за семь часов. Лили предстояло проехать шестьдесят пять миль, приготовить ужин сыну, помочь ему с домашним заданием и заставить помыться. А когда он окажется в постели, ей нужно будет упаковать все коробочки с подарками для спа-праздника в следующую субботу.

Над головой Лили сиял фонарь, когда она запирала дверь. Вечерний воздух холодил щеки, а легкий ветерок путался в полах шерстяного пальто. В Техасе стоял конец марта, и ночи были все еще достаточно холодными, чтобы дыхание облачком зависало перед лицом.

Сколько Лили помнила, люди всегда звали ее сумасшедшей. Сумасшедшей Лили Брукс. Потом она вышла замуж за этого крысеныша Ронни Дарлингтона, и ее стали звать Сумасшедшей Лили Дарлингтон.

Стук каблуков ее сапог эхом отражался от мусорных баков, пока она шла к своему «Джипу Чероки». Нажав большим пальцем на кнопку, Лили разблокировала двери, и багажник автоматически открылся. Поставив тяжелую сумку рядом с коробками со средствами по уходу за кожей и волосами, она захлопнула дверцу.

Хорошо, может быть, Лили и была немного сумасшедшей во время своего брака, но это бывший муж заставлял ее сходить с ума. Он крутил интрижки с половиной женского населения Ловетта, Техас. Лгал, говоря, что Лили все придумывает. Ронни так хорошо прятался, что она почти убедила себя, что действительно все придумывает. А затем он бросил ее ради Прошмандовки Келли. Лили даже не помнила фамилию этой Келли, но бывший уехал и оставил жену, даже не оглянувшись. Он также оставил ей пачку счетов, пустой холодильник и двухлетнего мальчика.

Ронни думал, что может просто переехать. Думал, что может уйти, сделав из жены дуру. Думал, что она просто все проглотит. И вот это больше, чем что-либо другое, заставило ее въехать на машине в его гостиную. Лили не пыталась убить бывшего или что-то еще. Его даже не было дома. Просто хотела дать ему понять, что ее нельзя грубо использовать. Что он не может просто уйти, не страдая так, как страдал она. Но Ронни не стал страдать. Лили оказалась в больнице с сотрясением мозга и сломанной ногой, а ему было плевать на все, кроме разбитого телевизора.

Лили заблокировала дверцы внедорожника и завела двигатель. Красный «Чероки» стал первой новой машиной за всю ее жизнь. До прошлого года Лили всегда покупала подержанные машины. Но когда салон красоты стал приносить прибыль, она смогла раскошелиться на что-то, что всегда было мечтой, которая, как ей думалось, никогда не станет реальностью. Двойные фары осветили черный вход в салон, когда машина задом выехала с парковки и направилась к маленькому дому с тремя спальнями, стоявшему рядом с домом матери Лили, в Ловетте — маленьком городе к северу от Амарильо, где она родилась и выросла.

Жить рядом с матерью было и проклятьем, и благословением. Проклятьем, потому что Луэлла Брукс была на пенсии и не занималась ничем, кроме как вмешивалась в дела ближних своих. Благословением, потому что мать была на пенсии и могла присмотреть за Пиппеном, когда тот возвращался из школы. И насколько Луэлла сводила дочь с ума своим «садовым» искусством и бессвязными историями, настолько она была хорошей бабушкой, и Лили радовалась, что не должна беспокоиться о сыне.