Рэйчел Гибсон - Отныне и навсегда

— Потом Карен рассказала мне, что эта модель — ты, и я обрадовалась. Не только потому, что ты выглядел как парень, которому следует всегда ходить в нижнем белье для развлечения женщин, но и потому, что к окончанию школы у нас с тобой все пошло так плохо, и я всегда сожалела о случившемся.

— А что случилось, — спросил он, отпустив ее руку.

— Ты знаешь.

— Думаю, что знаю, но почему бы тебе не рассказать мне?

Брина скрестила руки под грудью и глубоко вздохнула.

— Ты помнишь, как это было, как отчаянно я хотела есть ланч за большим столом, быть включенной в компанию ребят, пользовавшихся всеобщим уважением. Думала, что если я понравилась Марку, то значит я особенная. — Она опустила взгляд к ногам. — Что я больше не гномик МакКоннел, тощая девушка, одежду которой шьет ее мать.

Томас взял ее за подбородок и посмотрел в глаза.

— Мне нравился гномик МакКоннел.

— Я знаю, но мне не нравился.

— А что теперь? Ты все еще безрассудно желаешь сидеть за большим столом?

— Нет. Теперь я себе нравлюсь.

Он провел большим пальцем по ее губам.

— Мне ты тоже нравишься.

Раскрыв губы, Брина лизнула подушечку его пальца.

— Мне нравится твоя рубашка, — в его низком голосе угадывалось желание. — Я заметил ее в ту минуту, как ты вошла в банкетный зал. — Томас скользнул рукой по ее затылку, привлекая Брину ближе к себе.

— Она приятного салатного цвета, — сказала Брина, пробежавшись руками по его груди, по выпуклым шишечкам на его свитере.

Он хмыкнул.

— Я не это заметил.

— А что?

— То как слова « Calvin Klein » натягиваются у тебя на груди. — Томас опустил голову и прижался лбом к ее лбу. — И раздумывал, сколько времени у меня займет избавить тебя от этой рубашки.

— Я думала, ты пригласил меня, чтобы мои ноги не мерзли, и потому что ты должен мне половину бутылку шампанского.

— Это все правда. Я просто не упомянул, что хочу стащить с тебя рубашку. — Он перекинул ее косу через плечо и снял ленточку.

— Не упомянул, что эти блестки в волосах сводят меня с ума, и я хочу заняться с тобой любовью и видеть, как твои волосы рассыпаются на моей подушке. — Томас расплел ее косу. — Что я хочу видеть твое лицо утром, когда открою глаза. — Зарывшись пальцами в ее волосы, он отклонил ее голову назад, точно так же как днем. И так же как и раньше, поцеловал ее раскрытые губы, как мужчина, знающий, чего хочет и чего добивается. Его язык скользил туда и обратно, словно он занимался любовью с ее ртом этими жаркими настойчивыми толчками. Он поворачивал голову, восхитительно напряженно потягивая и лаская губы Брины. Его руки сжимались и разжимались в ее волосах.

Брина таяла у него на груди, его жар горячил через его свитер и ее рубашку, согревая те глубины ее сердца, где она раньше никогда не чувствовала такого тепла. Он хотел заняться с ней любовью. Она тоже хотела этого. Она любила Томаса. Всегда любила и сейчас снова влюбилась в него. Ее сердце и тело томились и изнывали, она хотела его, как женщина хочет быть с мужчиной, которого любит.

Дотянувшись до низа его свитера, она задрала его до живота. Запустила пальцы под его футболку и тоже ее задрала. И теперь ее руки были на нем. На его горячем сильном теле и коротких шелковистых волосках. От ее касаний его мышцы напряженно сжимались. Она оторвалась от его губ.

— Включи свет, — произнесла Брина. — Ты уже видел меня, и теперь моя очередь. Я хочу увидеть тебя.

Согнув колени, Томас подхватил ее на руки.

— Я как раз знаю подходящее место.

Он донес ее до дивана.

— Захвати мое пальто, — распорядился он. И когда Брина взяла пальто, пронес ее по номеру через небольшой коридор в темную комнату. Поставив ее на ноги, Томас клацнул по выключателю на стене. Яркий свет ударил по глазам Брины, и ослепленная, она уткнулась лицом в его шею.

— Извини, - сказал Томас и приглушил свет.

Когда глаза привыкли к освещению, она осмотрела огромную комнату. В центре стояла большая двуспальная кровать с балдахином и камчатным покрывалом оливково-бежевого цвета.

— Какая громадная кровать.

Он взял у нее пальто, приподняв уголок рта в чувственной улыбке.

— Да, нам придется потрудиться, чтобы добраться из одного ее конца в другой.

Порывшись в кармане пальто, Томас вытащил упаковку презервативов.

— Ты всегда носишь их в пальто?

— Нет, я же тебе сказал, мне понравилась твоя рубашка. И когда ты пошла к своим подругам, — произнес он, бросая упаковку на подушку в изголовье кровати, — я зашел в аптеку.