Борис Бедный - Девчата

Илья протянул руку за очередным гвоздем и, не находя его, нетерпеливо пошевелил пальцами.

– Ну где ты там?

– Нашел себе подсобницу! Вот тебе, держи! – с ненавистью выпалила Тося, схватила ящик с гвоздями, понатужилась, подняла его и швырнула к ногам Ильи.

Ящик всей своей тяжестью пришелся на носок Илю-хиного сапога. Илья охнул и запрыгал на одной ноге, морщась от боли.

Неведомая Тосе властная сила сорвала ее с места и кинула к Илье. Снизу вверх заглядывая ему в лицо и страдая больше его самого, она спросила виновато и покаянно:

– Илюшка, больно тебе?

Илья попытался улыбнуться Тосе, но тут же скривился от боли.

– Ничего… – выдавил он из себя. – Терпеть… можно!

От конторы лесопункта к новостройке, разбрызгивая первые весенние лужи, бежал не разбирая дороги счастливый Ксан Ксаныч.

– Дали, Надюша, дали!.. – кричал он, размахивая узенькой бумажкой. – Ту самую, окно на юг!..

Лесорубы шумной гурьбой окружили Ксан Ксаныча с Надей.

– Ксан Ксаныч, с тебя приходится! – Новоселье не зажимать!

– Ребятки! – растроганно пообещал Ксан Ксаныч, весь какой-то взъерошенный от счастья. – Все будет, дайте только нам с Надюшей на квартиру перебраться. И свадьба будет, и новоселье!

– Горько! – дурашливо крикнул Филя.

– Ну, а это уж ни к чему… – обиделся Ксан Ксаныч. Все вокруг разом вскинули головы. Над стройкой и поселком несся радостный и ликующий стук топора:

– Бум!.. Бум!.. Бум!..

И лесное эхо отвечало вдали – старательно и приру-ченно, как верная домашняя собачонка:

– Пуф!.. Пуф!.. Пуф!..

Вера понимающе улыбнулась. А Филя с Длинномером тревожно переглянулись и бегом потащили доски на чердак.

Чуркин вмазал чугунную плиту в кладку.

– Шабаш!

Комендант горделиво обошел вокруг первой в жизни печки, сложенной при помощи и его рук.

– Ну как, будет она греть?

– А кто ж его знает? – осторожно отозвался Чуркин. Распахнулась дверь – и Ксан Ксаныч торжественно ввел Надю в комнату. Он снисходительно показал коменданту узкий листок бумажки, непостижимым образом вместивший в себя все радости будущей его семейной жизни.

– Бывает, – сказал комендант.

А Чуркин почесал мизинцем в затылке, развел руками и повторил свое любимое:

– Администрация!..

Они помыли руки и ушли. Напоследок Чуркин многозначительно подмигнул Ксан Ксанычу, напоминая ему о недавнем его обещании.

– Дождались, Надюша! – сказал Ксан Ксаныч. Ему вдруг показалось, что комната их стала меньше, чем была три недели назад, когда они с Надей ночной порой держали совет, как получше расставить мебель. Ксан Ксаныч озабоченно перемерил комнату шагами и убедился, что все отвоеванные им у судьбы четырнадцать квадратных метров жиплощади остались в целости и сохранности и терпеливо ждут, чтобы принять их с Надей на свои просторы.

Ксан Ксаныч кинулся растапливать печь, а Надя стала мыть пол. В комнате запахло распаренной глиной. Печь пошла сухими пятнами и поначалу отчаянно дымила.

– Ничего! – бодро сказал Ксан Ксаныч. – Свой дым глаза не выест!

Он обследовал все свои владения, подергал ручку двери, повертел шпингалеты на окне и пообещал:

– Все метизы, Надюша, мы сменим!

Надя не узнала его голоса и удивленно посмотрела на жениха. В Ксан Ксаныче появилось что-то новое, незнакомое ей. Он будто вырос на целую голову, и во всех повадках стало проступать что-то самоуверенное, немного даже кичливое. Поистине, долгожданная собственная комната творила с Ксан Ксанычем чудеса и вытащила на божий свет все спрятанное до времени. Надя вдруг подумала, что она не так уж хорошо знает своего жениха.

Он приложил ухо к печной трубе и пригласил Надю:

– Иди послушай!

С тряпкой в руке Надя подошла к трубе и стала рядом с Ксан Ксанычем. Касаясь друг друга плечами, они слушали, как гудит в трубе теплый воздух.

– Строго гудит! – одобрительно сказал счастливый Ксан Ксаныч. – Видать, с характером печка… А в общежитии, Надюша, совсем не тот коленкор. Там у печки одна забота: температуру давай. А тут она уют создает. Хоть и бессловесный предмет, а понимает, что требуется для семейной жизни!

Надя закивала головой, соглашаясь с Ксан Ксанычем, и ушла домывать пол.

Стало смеркаться. Сашка постучал топорами, обух по обуху, возвещая конец субботника. И когда все лесорубы покинули уже новостройку и шум вокруг затих, мимо пожилому запотевшего окна в комнате Ксан Ксаныча прошествовали Илья с Тосей.

Тося шагала чуть впереди, а Илья по-адъютантски почтительно сопровождал ее.