Джудит Макнот - Наконец-то вместе

— Да, и уже разогреваю. Мне досталась последняя, — крикнула в ответ Ли, выбирая груши. — Как всегда. Должно быть, мне просто везет.

— Не совсем, — возразила миссис Анжелини. — Я делаю по одной пицце с креветками в день. Просто, кроме тебя, ее никто не спрашивает.

Ли, держа по груше в каждой руке, недоумевающе хлопнула глазами:

— Правда? Это очень любезно с вашей стороны.

— И даже не смотри на эти груши, у нас на складе есть получше. Сейчас Фалько принесет, — добавила миссис Анжелини и, повысив голос, что-то крикнула по-итальянски.

Из кладовой появился Фалько в заляпанном фартуке поверх джинсов и рубашки и с маленьким пакетом в руках. Не глядя на Ли, он прошел мимо и отдал матери пакет, из которого та извлекла две большие груши.

— Это для тебя. Лучше у нас нет.

Ли вытащила из микроволновки разогретую пиццу, сунула сначала в картонку, а потом в пластиковую упаковку и направилась к кассе, где, как того требовали приличия, выразила надлежащее восхищение блестящими, словно лакированными, грушами.

— Вы всегда так добры ко мне, миссис Анжелини, — с улыбкой заметила она, очень стараясь донести до несчастной женщины искреннее тепло и радость, которые в эту минуту испытывала сама.

Анджело, старший сын миссис Анжелини, был убит в бандитской разборке еще до того, как сюда переехала Ли. Доминик, самый младший, приятный, общительный молодой человек, помогавший матери в магазине, в один прекрасный день исчез. Миссис Анжелини утверждала, что Доминик «там, в школе», но соседка Ли по комнате, коренная жительница Нью-Йорка, пояснила, что в их округе «там, в школе» означает «там, в Спотфорде», исправительном учреждении для несовершеннолетних, или в одной из тюрем штата.

Вскоре после того, как Доминик «отправился в школу», Фалько стал работать в магазине, но единственное, что было у него общего с жизнерадостным младшим братом, — тюремный срок, и отнюдь не в Спотфорде. Судя по тому, что подслушала соседка Ли, Фалько несколько лет провел в Аттике 9за убийство.

Даже не знай этого Ли, в присутствии Фалько ей всегда становилось не по себе. Молчаливый, угрюмый, гигантского роста, он передвигался по лавке, как грозный призрак, несущий неминуемую гибель. Ли боялась взглянуть в его холодное, отрешенное лицо. Могучим плечам, казалось, тесно в узких проходах. По разительному контрасту с густыми темными бровями и бородой кожа отливала нездоровой бледностью, по словам соседки Ли, отличительным признаком всякого, побывавшего в тюрьме. Голос в тех редких случаях, когда он открывал рот, был резким и грубым. Ли старалась всячески его избегать, но иногда замечала, что он наблюдает за ней, и еще больше пугалась.

Миссис Анжелини, однако, совершенно не замечала ни свирепого выражения лица, ни властных манер. Она гоняла его, как сержант новобранца, и называла нежно и в то же время властно «моим Фалько», «дорогим»и «своим nipote». Ли не знала, что означает последнее слово, но считала, что поскольку хозяйка магазина уже потеряла двоих сыновей, естественно, дорожит последним, невзирая на недостатки характера и не слишком примерное поведение.

Миссис Анжелини хлопотливо отсчитывала сдачу, но, словно прочитав мысли Ли, печально улыбнулась.

— Если бы Господь предоставил мне выбор, — призналась она, кивнув в сторону полок, где Фалько расставлял консервы, — думаю, что я попросила бы его о дочерях. Девочек куда легче воспитывать.

— Не уверена, что многие матери с вами согласятся, — неловко пошутила Ли. Ей была неприятна сама тема, расстраивало материнское горе, и выводило из себя присутствие Фалько Анжелини. Собрав покупки, она вежливо распрощалась с миссис Анжелини и нерешительно — с Фалько, не потому что не хотела говорить с ним, просто не любила никого обижать, а тем более этого человека. Ли была родом из маленького тихого городка в штате Огайо и в жизни не сталкивалась с бывшими преступниками, но ей казалось, что оскорбить такого, особенно отбывавшего срок за убийство, не только глупая, но и опасная ошибка.

Выйдя из магазина, она была так погружена в свои мысли, что совершенно растерялась, когда из темноты материализовались два уголовных с виду типа и загородили ей дорогу.

— Так-так-так, посмотри-ка, кто это тут у нас, — пропел один, сунув руку в карман куртки. — Что за цыпочка, так и хочется очистить и съесть!

Нож! У него нож!

Ли застыла, словно олень, попавший в свет фар надвигающегося автомобиля. В голове, как назло, вертелась одна идиотская просьба: «Господи, только не сейчас, не дай мне умереть, когда я нашла Логана!»