Джудит Макнот - Наконец-то вместе

Сэм подошла к стойке справочной службы, где уже стояло несколько новых букетов, ожидавших отправки в палаты, и показала жетон престарелой даме с голубоватыми волосами и бейджем, на котором значилось имя «миссис Новотны».

— Скажите, ту большую корзину с грушами принесли сегодня утром?

— О да, — кивнула дама, — мы все поражались размерам этих чудесных груш.

— Вы, случайно, не заметили машину или грузовик, который их привез.

— Представляете, заметила! Черный автомобиль… вроде тех, в котором ездят звезды. Я это знаю, потому что два подростка, сидевших вон там, стали громко им восхищаться. Один сказал, что он стоит не меньше трехсот тысяч долларов!

— А про марку они ничего не сказали?

— Сказали. Как же это…

Дама довольно долго думала, прежде чем просиять.

— Они сказали, что это «бентли»! — торжествующе вскричала она. — Я могу и водителя описать. Черный костюм и черная шляпа с защитным козырьком. Он внес корзину и поставил на мою стойку. Предупредил, что они для миссис Мэннинг, и попросил позаботиться о том, чтобы она их получила как можно скорее. Я пообещала.

Сэм почувствовала себя полной идиоткой. Значит, Шредер прав, и она гоняется за какими-то призраками, когда речь идет всего-навсего о невинной корзине дорогих фруктов, доставленной водителем на «бентли».

— Большое спасибо, миссис Новотны, вы мне очень помогли, — пробормотала она механически, поскольку считала, что следует давать понять каждому свидетелю, насколько ценны его показания. Вроде как способ сказать «спасибо за то, что мы вас впутали в это дело».

Миссис Новотны была так польщена, что не знала, чем еще услужить.

— Если хотите узнать о человеке, сидевшем за рулем машины, вам следует спросить того, кто послал груши.

— Мы не знаем, кто их послал, — бросила Сэм не оборачиваясь. — В корзине не было карточки.

— Конверт выпал.

Что-то в ее голосе заставило Сэм остановиться и оглянуться.

Миссис Новотны держала в руке квадратный конверт.

— Я хотела отправить это наверх, миссис Мэннинг, с кем-нибудь из добровольных помощников, но они все утро заняты. В больнице из-за этой бури почти не осталось свободных мест. Многие скользили и падали, а уж аварий на дорогах не счесть, не говоря уже о тех, кто получил инфаркт, убирая снег вручную.

Сэм снова пространно поблагодарила ее, взяла конверт и пошла к выходу. И все же распечатала послание, не потому, что ожидала найти там что-то важное, просто уже оконфузилась перед Шредером и расстроила миссис Мэннинг из-за корзины с грушами. Внутри оказался небольшой, сложенный вдвое листок с монограммой, на котором было начертано несколько строк. Прочитав записку, Сэм замерла на полушаге. Потом моргнула и перечитала. Раз. Другой…

Шредер уже успел вывести машину со стоянки и ждал на обочине, как раз у главного входа. Из выхлопной трубы валили клубы дыма; на ветровом стекле уже успела образоваться тонкая твердая корочка льда, которую Шредер соскребал кредитной карточкой: весьма увлекательное занятие, когда «дворники» трудятся с полной скоростью, а пальцы у тебя голые. Сэм залезла в машину и подождала, пока он не сядет и не примется дуть на замерзшие руки. Только когда он закончил их растирать, она протянула ему записку.

— Что там? — выговорил он, зябко поводя плечами.

— Послание, которое прилагалось к грушам миссис Мэннинг.

— А почему ты даешь его мне?

— Потому что ты замерз и я думала… что это тебя подогреет.

Шредер явно считал это маловероятным и продемонстрировал это мнение, проигнорировав записку и снова начиная растирать руки. Немного придя в себя, он включил зажигание, взглянул в зеркальце заднего обзора и отъехал. И только потом потянулся за запиской, небрежно поддел листок большим пальцем, а когда они приближались к пешеходному перекрестку, где чернел знак «стоп», сбросил скорость и нехотя опустил глаза.

— Твою мать! — взревел он, так сильно ударив по тормозам, что ремень безопасности Сэм перекрутился, а багажник машины занесло.

Шредер еще раз прочитал записку, медленно поднял большую темноволосую голову и уставился на Сэм. Карие глаза блестели изумлением и восторгом гончего пса, взявшего след, или безмерно счастливого ротвейлера при виде сочной говядины. Шредер тряхнул головой, словно пытаясь ее прояснить.

— Нужно срочно позвонить капитану Холланду, — решил он, снова подкатывая к обочине и вытаскивая сотовый. — Какая удача, Литлтон! — восклицал он, нажимая кнопки. — Если Мэннинг не объявится в ближайшие часы живым и здоровым, ты только что поднесла нью-йоркскому департаменту полиции, причем буквально на блюдечке, расследование, которое сделает тебя героиней, а Холланда — следующим комиссаром полиции. И тогда комиссар Труманти сможет умереть счастливым. Это Шредер! — рявкнул он в телефон. — Мне нужно поговорить с капитаном. — И, немного послушав, уже спокойнее сказал: