Наталья Миронова - Возраст Суламифи

– Хорошо, спасибо, я буду знать. Желаю вам счастья, Карина.

Лина решила позвонить Элле Абрамовне. Пересказала ей новости об агентстве, умолчав о Владе.

– А как у вас дела, Лина? Та история разрешилась благополучно?

– Более чем. Я за этого Климова замуж выхожу. Ну с которым у нас Даня – общий компьютерный ас.

– Дай бог, чтобы у вас все было хорошо!

– Спасибо. Элла Абрамовна, а я и не знала, что у вас дочь – актриса.

– Мне не хотелось хвастаться. Да, актриса, и очень, как теперь говорят, успешная. Давайте я вас в театр приглашу. Вместе с мужем.

– С удовольствием. Элла Абрамовна, а ведь моя мать – та самая Полонская, что вашу дочку подкладывала под Сеидбекова. И гадости про нее сочиняла. Я просто не сразу сообразила. Вы знали?

– Нет. Я вас, Линочка, как-то не соотносила с той Полонской.

– Вот и слава богу. А то еще не стали бы мне помогать.

– Думаете, не стала бы? – Элла Абрамовна засмеялась. – Ошибаетесь. Сказать вам честно, я вас и теперь не соотношу с той Полонской. Ой, простите, она же умерла? Примите мои соболезнования.

– Спасибо. А в театр я обязательно приду. Передайте вашей дочери, что она могла бы сыграть Суламифь. Ну, знаете, купринскую Суламифь.

Только Лина положила трубку, как раздался звонок. Климов.

– Воробушек, я поговорил с Татьяной, мы написали заявление. Ты как в воду глядела: она стала требовать половину денег за дом.

– Я была бы рада ошибиться. Надеюсь, ты ей объяснил, в чем ее коренная ошибка?

Климов счастливо рассмеялся.

– Ее коренная ошибка – ты. Как и Влад, она не учла тебя.

– И что мне сегодня все Влада поминают? – досадливо поморщилась Лина и пересказала Климову свой разговор с Кариной Агаджановой. Со всеми подробностями.

– Картина маслом, – прокомментировал Климов. – Я сегодня задержусь немного: надо в домоуправление заехать за выпиской, а потом на работу. Там уже гора работы скопилась.

– Это лучше, чем когда работы нет. У меня, кстати, тоже гора. С утра так и не присела. Ладно, позвони, когда домой поедешь.

И опять: только Лина села к компьютеру – звонок. У нее был определитель номера на городском телефоне, и она взглянула на дисплей. Звонили из издательства, но не из ее отдела: первые цифры такие же, а остальные вроде знакомые, но… Вспомнила. Это тот отдел, где она когда-то редактировала чужой неумелый перевод. «Я рассчитываю на вашу дискретность». Ладно, послушаем.

– Алло.

– Можно попросить Полину Полонскую? – раздался женский голос в трубке.

– Я вас слушаю.

– С вами говорят из отдела мировой литературы. Мы хотим, чтобы у нас был свой перевод «Контрапункта» Хаксли.

«Знакомая ситуация», – подумала Лина. «Контрапункт» Хаксли выпустили в другом издательстве и переиздавали раз в пять лет, чтобы сохранить права на перевод. А Линино издательство пролетало мимо денег.

– Я больше не буду редактировать чужие тексты, – ответила она. – Я уже один раз намучилась. И в деньгах потеряла, и славы никакой.

– Нет-нет, что вы, – заторопилась незнакомая собеседница. – Мы вам предлагаем сделать новый перевод. Чтобы у нас был свой собственный Хаксли. Возьметесь?

– Возьмусь, – решительно ответила Лина.

Она много раз перечитывала этот роман в оригинале, уже мысленно его переводила, знала все трудности, знала, как с ними справиться.

– Отлично. Тогда давайте договоримся о встрече.

Договорились на вторник будущей недели. На этой Лине еще предстояло похоронить Нелли. Закончив разговор, она взяла сотовый телефон и послала загадочную эсэмэску Климову: «Теперь у меня есть все».

– Что это значит? – спросил Климов, вернувшись вечером домой.

– То, что там написано. Теперь у меня есть все. Муж, трое детей, собственный дом. Сегодня мне предложили перевести на русский один из лучших романов ХХ века, а не ту лабуду, что я обычно перевожу. Вот закончу последнюю книжку, сдам, и можно будет приступать.

– А у меня есть одна идея… – нерешительно признался Климов. – Это, конечно, не лучший роман ХХ века, но для меня это важно.

– Ну так расскажи.

– Я тут маму вспоминал… У нас был пылесос «Уралец». Советских еще времен, сейчас таких не делают. Я хочу его возродить. Фишка в том, что он в квартире места не занимает.

– Как это? – заинтересовалась Лина.

– Он по форме – как катушка для ниток, только без ниток. Такой цилиндр, поставленный на попа́́, с раструбами вверху и внизу. Высотой с табуретку. Представляешь?

– Ну представила, дальше что?

– На цилиндр наматывается шланг. А сверху надевается такой декоративный чехол, и пылесос превращается в пуфик. На нем сидеть можно. Остаются только вытяжная труба и насадки, но их нетрудно заткнуть в какой-нибудь угол или под кровать. А сам пылесос места не занимает. Обычная табуретка.