Даниэла Стил: Отзвуки эха

Марте почему-то показалось, что он скорее говорит это себе, чем ей.

— Но я, все же, считаю, что попытаться стоит, — с непривычной для нее твердостью возразила она.

Руперт улыбнулся, но не ответил. Временами он тоже так считал. Но не осмеливался заговорить об этом. Он боялся, что Амадея рассердится и немедленно уедет. Некоторые темы по-прежнему оставались запретными. Кроме того, безмерно уважая Амадею, Руперт не знал, с чего начать такой важный для них разговор. К этому времени он хорошо знал, какой упрямой Амадея может быть, особенно если это касалось ее веры. Она была женщиной сильной воли и не раз напоминала ему погибшую жену, хотя они были очень разными. Просто его жена тоже имела обо всем свое мнение.

Глядя на Амадею с детьми и на свою странную семью, Руперт иногда жалел, что так и не женился. Но во многих отношениях Амадея была для него больше чем женой. Они провели вместе чудесное лето. И до начала занятий успели съездить с детьми в Брайтон. Он толкал коляску Амадеи вдоль набережной, пока дети, буквально обезумев от восторга, затевали шумные игры. Амадея то и дело с затаенной тоской поглядывала на пляж, но колеса буксовали в песке, так что Руперт вновь вывез ее на тротуар.

— Иногда мне так хочется встать, размять ноги и побежать к воде, — пробормотала она, хотя прекрасно научилась обходиться и коляской, часто ездила сама на полной скорости и при необходимости без труда догоняла детей.

— Может, тебе стоило бы снова обследоваться у доктора? — предложил Руперт. Амадея не была у специалистов почти три месяца. При выписке ей объяснили, что больше ничего не смогут сделать. Либо чувствительность в ногах вернется, либо нет. Пока никаких изменений не было. И об улучшении тоже речи не шло, хотя Амадея никогда не говорила на эти темы. Руперт впервые слышал ее жалобы.

— Не думаю, что он чем-то поможет. И вообще об этом не думаю. Дети не оставляют времени.

В ее глазах засветилась нежность, как всегда, когда речь заходила о ребятне. Нежность, заставлявшая Руперта желать, чтобы отношения между ними были не только дружескими.

— Спасибо за то, что привез меня к себе и позволил заботиться о детях, — благодарно прошептала Амадея.

Она никогда еще не чувствовала себя такой счастливой, если не считать первых лет в монастыре. Но здесь ее каждый день ожидали радостные неожиданности. Ей нравилось быть Мамадеей почти так же, как сестрой Терезой. Но в глубине души Амадея знала, что все когда-нибудь закончится. Дети вернутся домой. Им нужны их родные. Конечно, Руперт все для них делает; общаясь с ними, он всегда вспоминает погибших сыновей. Их фотографии были развешаны по всему дому. Йен и Джеймс. А жену Руперта звали Гвинет. Она была из Шотландии.

— Не знаю, что бы мы делали без тебя, — честно признался Руперт, садясь на скамью, откуда можно было наблюдать за детьми. Амадея подкатила кресло поближе к нему. Она выглядела спокойной и счастливой, словно напряжение, так долго сковывавшее ее, ушло навсегда. Длинные светлые волосы развевались на ветру. Она часто оставляла их распущенными, как и их девочки. Амадея любила причесывать девочек, вспоминая, как когда-то мать расчесывала волосы ей и Дафне. Странно, как повторяется история, поколение за поколением.

— Я уже и не помню, как мы жили до тебя, — рассеянно обронил Руперт, но следующие его слова начисто лишили ее дара речи.

— В следующий четверг я улетаю на задание, — объявил он. Конечно, это было тайной, но он настолько доверял Амадее, что не хотел ничего скрывать от нее.

— Никуда ты не летишь! — выпалила она, словно от нее что-то зависело. Но, судя по выражению его глаз, все уже было решено.

— Лечу, — тяжело вздохнул Руперт. Ему совсем не хотелось покидать ее и детей. Он так любил приезжать домой на выходные! Но в Европе шла война, которую еще только предстояло выиграть.

— В Германию? — выдавила из себя Амадея, стараясь не показать ужаса, клещами стиснувшего сердце. Оба понимали, насколько это опасно. А ведь Амадея уже не представляла себе жизни без Руперта.

— Что-то в этом роде, — неопределенно бросил он. Ну конечно, она понимала, что он не может сказать, куда направляется. Такое не говорится даже близким родственникам. Совершенно секретные сведения… А он к тому же связан присягой. Куда же его забросят на этот раз? В Германию или Францию? А может, еще страшнее, на фронт? Ей самой несказанно повезло: столько бойцов Сопротивления убиты, а она все эти годы, будто заколдованная, оставалась цела и невредима. А вдруг и Руперт…